Ничего не исправить
Шрифт:
— Крылатый младенец!
Словно только что заметив пришельцев, младенец показал им розовый язычок и, осыпав какой-то пыльцой, улетел. Ещё некоторое время в небе переливался его серебристый смех. Только сейчас отметилось, что не разглядела, мальчик это или девочка, хоть и был ребёнок абсолютно голеньким.
Инжел и даон проводили его взглядами и восторженно уставились друг на друга. Ещё немного, и дело дойдёт до объятий. Вон как замер в предвкушении Кольдер, ожидая продолжения или хотя бы объяснений. Алексе тоже хотелось бы узнать, что же это было, отчего так дружно возликовали извечные
— Господа, мы готовы слушать, — прервал их молчаливые восторги оборотень. — Даже если этот младенец и есть та малышка, что мы ищем, то улетел ведь. Не успели вы его поймать!
— Крылатого младенца нельзя ловить. Его достаточно увидеть, — благоговейно ответил Тейдин.
— И… что теперь?
Алекса согласно кивнула, решительно поддерживая вопрос. Да, что теперь? Отвечать взялся Легран. Он предложил всем сесть прямо на роскошную траву и, после того, как все устроились, принялся за рассказ.
— Легенда о крылатом младенце — одна из немногих легенд, бытующих и у даонов, и у инжелов. У самых первых созданий Первотворца были крылья. Наши предки могли летать! — сколько же тоски было в его голосе. — Да, могли. Но своим недостойным поведением разгневали Создателя, и Он, помимо того, что изгнал их с лица Первоматери-земли, ещё и лишил радости полёта. Правда, как и в случае с основным наказанием, здесь тоже была оговорка, — Легран прикрыл глаза и явно процитировал: — «И будет возвращено вам благословение владеть крыльями, когда сможете усмирить свою вражду. И будет предтечей тому крылатый младенец». Правда, — смущённо добавил он, — не знаю, как инжелы, но мы, даоны, ожидали рождения крылатого младенца. А тут…
А тут видение. Можно ли верить увиденному в Блуждающей Пустоши? Как поняла Алекса, это место было непревзойдённым по своим масштабам источником галлюцинаций. Мало ли что здесь привидится? Но убивать надежду у тех, у кого и надежд практически нет, она не будет. Вот и сама до сих пор глядит туда, где исчез младенец. Вдруг вернётся.
Засмотревшись, Алекса не заметила, как хватка оборотня ослабла.
— Кольдер, не отвлекайся!
— Что? А? Да-да, я здесь, — его ноздри широко раздувались, как будто оборотень почуял самый заманчивый запах на свете. Вряд ли так завёлся бы от цветочных ароматов, что наполняли сад. И улетевший младенец был вовсе не из его мечтаний. — И вообще, сколько можно? Неудобно же идти, втроём держась за одну девушку. У меня под ногами обязательно кто-нибудь путается! Там, там… Я сейчас вернусь!
Кольдер резко отскочил в сторону, прямо в прыжке превращаясь в пса, что-то осуждающе тявкнул не сдержавшему крепкое словцо Леграну и исчез между деревьев. На земле остались порванная в клочья одежда и рюкзак, который поднял даон.
— Кольдер!
— Он не вернётся, — мрачно пояснил Тейдин. — Это выше нас.
— Что значит выше нас? — Алекса недоуменно посмотрела на инжела. Уж этот никогда не был импульсивным, как оборотень.
— С зовом внутренней сути трудно бороться. Да что трудно, невозможно. Я… я тоже пойду. Леди Алексинта, вы не думайте, я вас не бросаю. Просто… — Тейдин поднял лицо к небу, постоял так несколько мгновений, глубоко вдохнул. — Простите!
— он отпустил руку Алексы и сделал шаг в сторону. Потом ещё, пока не исчез среди пышно цветущих деревьев.
Вот вам и крылатый младенец. Предтеча объединения. Да он разлучил всех! Сейчас и даон скажет, что его тоже куда-то тянет внутренняя суть. Куда-нибудь во тьму. Ну и ладно! Не очень-то и хотелось. В конце концов, для того, чтобы придерживаться направления, Алексе никто не нужен, она всё явственнее ощущает, в какой стороне находится Илинга.
— Леди Алексинта. Алекса…
Какой интересный цветок под ногами.
Именно для того, чтобы получше его рассмотреть, Алекса и склонила голову, а вовсе не для того, чтобы спрятать предательские слёзы. Если посильнее прикусить губу, то можно подумать, что они брызнули от самой обычной боли.
— Идите, господин Вернот, я понимаю: зов и всё такое.
Легран протянул руку и сорвал плод, похожий на персик, только очень большой. Разломил пополам, одну половинку протянул девушке, от другой откусил сам.
— Ешьте, это очень вкусно.
Хотелось бы гордо отказаться, но ведь и правда выглядело очень аппетитно.
Невозможно одновременно есть что-то волшебно вкусное и дуться. Губы сами расплываются в блаженной улыбке. Алекса всё же присела на траву. Провела по ней рукой и только потом поняла, что она и Легран уже не держатся друг за друга. Мужчина сидел достаточно близко, но не касался её, тактично соблюдая дистанцию.
— Мы не потеряемся, — даон правильно понял её отчаянный взгляд. — Вы же уже поняли, мы видим одно и то же.
— И что это может означать?
— Мы с вами связаны.
Вспомнилось, что для того, чтобы научить Алексу настраиваться на дочь, Легран соединил их кровь. Тейдин ещё сказал, что тот не дождётся поздравлений. Ещё тогда хотела подробнее расспросить, но всё как-то некогда было, да и не хотелось делать этого при инжеле и оборотне. Ведь догадывалась, что не всё так просто. И ещё, если он знал про связь, а он точно знал, зачем тогда держал её за руку? Впрочем, про последнее спрашивать не будет. А вот про связь стоит узнать побольше.
— Связаны насколько?
— Настолько, насколько этого захотите вы. И… этого уже не изменить. Даже если попытаемся бежать друг от друга, связь останется. Без всяких артефактов, — Легран ласково погладил сделанный Алексой ремешок, как бы намекая, что всё равно его не отдаст, — вы будете знать, где нахожусь я, и наоборот, я всегда буду знать, в каком направлении находитесь вы.
— Как с Илингой?
— Примерно так.
Всегда размеренный голос дрогнул. Это что же, даон волнуется?
— Легран, по вполне понятным причинам я не знакома с нравами и обычаями высших рас. Не могли бы вы сказать прямо, что ещё означает эта связь? Ведь вы сказали не всё.
— По нашим законам я теперь ваш.
Какое интересное утверждение. И что бы оно значило?
— Мой?! Кто мой? Господин? Раб? Брат или?..
— Как пожелаете.
Только привязанного навсегда раба высшей расы ей не хватало.
— А что желаете вы?
Даон моментально подобрался. И без того тёмные глаза налились первозданной тьмой. Если смотреть в них, не отрываясь, то можно утонуть, потерять себя. Потерять, чтобы обрести что-то новое.