«Ничего особенного», – сказал кот (сборник)
Шрифт:
Мальчик заворочался и сел прямо, моргая по-совиному.
– Мы еще не приехали? – сонным голосом спросил он.
– Скоро приедем, дружище. Осталось всего несколько минут.
Вскоре машина почти совсем сбавила ход и медленно вползла в маленькую лодочную гавань городка. Там уже ждали и служба безопасности, и машина таможенников, и местная полиция. Свет фар и прожекторов плясал на стенах домов и спящих лодках. Офицеры стояли руки в боки, готовые в любую секунду выхватить пистолеты.
Пугало встал и высоко поднял руки.
– Просим защиты! – крикнул
Остановка на Земле
«Скорая помощь» приехала где-то между тремя и четырьмя часами ночи. В это время в морге было тихо, прохладно и даже почти не чувствовалось сырости. Хэнк имел особое пристрастие к этому времени суток и той слабой тени удовлетворенности, которое оно несло с собою, равно как и чашку горького, давно остывшего кофе, стоявшую рядом и ожидавшую, когда же он соблаговолит отхлебнуть еще. Ему нравилось быть одному и не думать. На тот случай, если ему после дежурства захочется пойти на рыбалку, возле двери ожидали удочка и коробка со снастями, но такое случалось нечасто. А на тот случай, если не захочется, имелась книга «Здесь водятся драконы: картирование человеческого генома».
Он проводил вскрытие утопленницы и как раз извлекал кишки, быстро осматривал и спускал, петлю за петлей, в оцинкованное ведро. Было маловероятно, что удастся что-то обнаружить, но каждый случай насильственной смерти требовал обязательной аутопсии. За работой Хэнк фальшиво насвистывал.
Прозвонил звонок у погрузочных ворот.
– Вот черт. – Хэнк бросил работу, стянул резиновые перчатки и лишь после этого подошел к переговорному устройству.
– Сэм? Это вы? – В ответ послышалось хорошо знакомое ворчание шерифа, и он нажал кнопку отпирания замка. – И что же вы привезли мне на этот раз?
– Несчастный случай. – Говоря это, Сэм Олдридж отводил глаза, что было необычно. На каталке за его спиной лежало накрытое брезентом нечто более крупное, чем человеческое тело. Машина «Скорой помощи» уже отъезжала, и это настолько не соответствовало правилам, что даже немного пугало.
– Это определенно не… – начал было Хэнк.
Из темноты вышла женщина.
Это была Эвелин.
– Дружок, вижу, старая помойка ничуть не изменилась. Могу поклясться, что и календарь на стене тот же самый. Скажи-ка, власти округа раскошелились наконец на препаратор для ночной смены?
– Я… я, как и прежде, работаю один.
– Завозите каталку сюда, Сэм, а дальше я разберусь сама. Не беспокойтесь обо мне, я знаю, что к чему. – Эвелин глубоко вздохнула и с отвращением помотала головой. – Христос! Это все равно что ездить на велосипеде – и захочешь, не разучишься.
Когда с бумагами было покончено и шериф Сэм ушел, Хэнк сказал:
– Хочешь верь, хочешь не верь, Эвелин, но я обрел какое-то подобие душевного спокойствия. Самую капельку. На это ушло несколько лет. И вот опять. Как пинок в живот. Не представляю себе, как ты можешь оправдать перед собой такое обращение со мною.
– Нет ничего легче, милый. – Эвелин сдержала ухмылку, которую все равно не смог бы заметить никто, кроме Хэнка, и отбросила покрывало. – Взгляни-ка сюда.
На каталке лежал Червь.
Хэнк поймал себя на том, что склонился вплотную к массивному раздутому телу и глубоко вдыхает его опьяняющий чужеродный запах, в котором влажная земля и трюфели сочетались с резкой ноткой аммиака. В мыслях возникли корабли на орбите, слепые локомотивы в десять миль длиной. Фотографам, снимавшим эти существа, не удавалось должным образом передать их сущность. Его руки чесались от желания препарировать одного из них.
– Агентству требуется, чтобы ты провел вскрытие.
Хэнк отступил на шаг:
– Давай говорить напрямик. Ты привезла труп иномирца. Представителя единственной разумной формы жизни, которую человеческой расе удалось встретить. И, несмотря на то что в штате у вас множество судебно-медицинских экспертов, ты решаешь поручить дело скромному окружному коронеру?
– Хэнк, нам нужно твое воображение. О том, как они устроены, может рассказать кто угодно. Мы хотим узнать, как они мыслят.
– Ты же сама говорила, что у меня нет воображения. Когда ушла от меня. – Его слова прозвучали злее, чем он рассчитывал, но он не мог найти в себе и тени желания попросить прощения за тон. – Так что спрашиваю еще раз – почему я?
– Я имела в виду, что ты не можешь вообразить, каким образом добиться успеха в жизни. Во всем, что не касается практических вопросов, твое воображение не знает себе равных. А сейчас я прошу тебя вскрыть труп инопланетянина. Что может быть более непрактичным?
– То есть прямого ответа на свой вопрос я не получу, да?
Губы Эвелин дернулись в чуть заметной улыбке, и на крохотную долю секунды она сделалась похожа на ту женщину, в которую он был влюблен тогда – миллион лет назад. При виде этой улыбки его сердце обожгло болью.
– Ты его и прежде никогда не получал, – сказала она. – Давай не будем начинать заново и портить замечательный развод.
– Дай-ка я вставлю новый чип в диктофон, – сказал Хэнк. – А ты возьми халат и резиновые перчатки. Будешь мне ассистировать.
– Готова, – сказала Эвелин.
Хэнк включил запись, подошел к Червю и на несколько секунд замер, опустив голову. Сосредоточивался.
– Что ж, начнем с общего макроскопического описания. Э-э… объект обследования имеет большое сходство с аннелидами, но с более тупыми концами и более жирный, чем земные аналоги, и, конечно, намного крупнее. На глаз я определил бы его размеры в восемь футов длины и, пожалуй, два с половиной фута в диаметре. Мне разве что с трудом удалось бы обхватить его руками. Тело состоит из трех, четырех, пяти, семи… пусть будет одиннадцать сегментов в отличие от одной-двух сотен у земных червей. Клителлюм отсутствует, что следует воспринимать как напоминание не заходить слишком далеко в поисках сходства с земными кольчатыми червями.