Ничьи котята
Шрифт:
Следующие минут десять Карина мало что понимала. Прямо перед ней кружилась карусель из тел. Казалось, шесть мужчин танцуют какой-то невероятно красивый, но и невероятно сложный танец. Тела, изгибающиеся в немыслимых позах; удары, наносимые с такой скоростью, что руки размазываются в воздухе; босые ноги, скользящие по деревянным доскам, словно водомерки по поверхности луж после дождя… Изредка тела взмывали в воздух и с грохотом обрушивались на пол. Казалось, встать после такого падения невозможно, но упавший немедленно вскакивал и вновь бросался в схватку.
Изредка тишину зала разрывали выкрики
— Слушай, а что значит «киси»?
— Ну ты темная! — покровительственно хмыкнул тот. — «Киси» означает «убит»… ну, что-то такое. Значит, кто-то получил смертельный удар, типа того, и считается убитым.
— А «куравас»?
— Значит, засчитывается очковый удар… ну, за который очки дают. Слушай, а как ты с мастером Дзинтоном ходишь, а таких простых вещей не знаешь? — шепотом осведомился мальчишка. — Ты что, не училась совсем?
Карина мотнула головой и отвернулась смотреть бой дальше. Впрочем, он закончился быстро — уже минуту спустя мастер Караби выкрикнул что-то похожее на «кисинака», и оба оставшихся противника, тяжело дыша, поклонились Дзинтону и вернулись на свои места. Трое «убитых» раньше присоединились к ним.
Дзинтон поклонился всем пятерым. Казалось, он совсем не запыхался.
— Полагаю, вы и сами поняли свои основные ошибки, — проговорил он. — Но может ли кто-то из вас сказать, какая главная?
Пятеро нерешительно переглянулись.
— Мы не умеем драться сообща, мастер? — предположил один из троллей.
— Хорошая догадка, — кивнул Дзинтон. — И во многом справедливая. Вы действительно не умеете драться сообща, и даже если не мешаете друг другу, то и не помогаете. А никакой мастер Пути не сможет в одиночку отбиться от пятерых бойцов, действующих как одна команда. Но неслаженность — лишь одна из причин, и она не главная. Еще варианты?
Ученики снова переглянулись, но больше ни один не рискнул высказаться.
— Тогда я скажу сам. Главная ваша ошибка в том, что вы деретесь ради победы.
— Но разве можно драться ради чего-то еще? — удивленно осведомился орк.
— Можно. Драка — лишь один из многих способов взаимодействия с миром, которым учит нас Путь безмятежного духа. Один из способов, и зачастую необходимый. Но победа в драке мало что дает. Она не решает проблему, явившуюся причиной драки. Даже смерть врага всего лишь приведет к тому, что его место займет новый, стремящийся отомстить. Нет, главное, к чему зовет Путь, не победа над противником, а единение с окружающим миром. Вы должны стремиться не уничтожить врага, но органично включить его ярость, его агрессию в окружающий вас мир — и обрести с этим миром гармонию. И тогда, вполне возможно, победа вам и не потребуется, потому что враг перестанет быть противником и превратится в друга. В единении и кроется настоящая победа. Надеюсь, вы еще задумаетесь над моими словами, мои товарищи в Пути.
Дзинтон глубоко поклонился, скрестив руки на плечах. В ответ ученики тоже склонились, коснувшись лбами упертых в пол ладоней. Вокруг Карины зашумели, поднимаясь на ноги, ученики.
— Зашибись! — воскликнул Хлюп, подпрыгивая на месте от избытка чувств. — Вот так драка! Я точно когда-нибудь научусь драться так же классно, и тогда Семка еще пожалеет, что…
— Дурак, — пихнул его в плечо орчонок. — Ты же слышал, что сказал мастер Дзинтон — нельзя драться ради того, чтобы победить. Твой Семка — дебил, а ты все время на его подначки покупаешься. Сколько я тебе говорил — пусть себе гогочет, болван, тебе-то что? Тебя как зовут? — без перехода обратился он к Карине. — Я Мушка, а он — Симбас, но его все Хлюпом зовут, потому что постоянно простужается, и из носа все время течет.
— Я не простужаюсь, у меня аллергия, — огрызнулся мальчик. — Но ты тоже можешь звать меня Хлюпом, я уже привык. А ты кто?
— Я Карина, — несмело произнесла девочка. — Рада знакомству.
Внутренне она напряглась. Память о детдоме, с годами подернувшаяся серой дымкой забвения, вдруг ожила в ее голове. Мальчишки, как правило, означали неприятности.
— Взаимно, — кивнул орчонок. — Слушай, а кто он тебе, мастер Дзинтон? Я видел, вы вместе с ним пришли. Он твой брат?
— Он мой папа, — гордо сказала Карина. — Приемный, — быстро добавила она, отчего-то смутившись.
— Круто! — выдохнул Хлюп. — Вот бы мне такого отца! А ты к нам станешь ходить заниматься? Тебе, наверное, сразу желтую ленту дадут. Можем вместе работать!
— Просто так никому ничего не дают, — поправил его рассудительный орчонок. — Но она, может, и догонит. Подумаешь, желтая лента! Период тренировок — и получил. Только я, наверное, уже на синюю сдам через период-другой.
Растерявшуюся Карину спас Дзинтон, закончивший разговор с Караби. Он кивнул девочке и быстрым шагом направился к двери кабинета мастера. Она неуверенно махнула рукой мальчишкам и бросилась за ним.
Когда она вбежала в кабинет, папа уже оказался переодетым в прежнюю одежду. Девочка недоуменно заморгала. Когда он успел?
— Как тебе бой, Каричка? — весело спросил он. — Понравилось?
— Очень! — искренне сказала девочка. — Он как… как танец.
— Правильно, — пробасил из-за спины Караби. — Танец и бой — близнецы-братья. И красоту им придает одно и то же: уверенное владение своим телом. Ну что, подружка, хочешь научиться так же?
— Да! — кивнула Карина. — Хочу… наверное. А долго учиться?
— Ну, лет через тридцать, я думаю, бело-зеленую ленту ты заработаешь, — подмигнул ей Дзинтон. — А там — все от тебя зависит. Еще лет двадцать-тридцать сверх того, и у тебя появятся все шансы меня переплюнуть.
— Сколько?! — против воли глаза у девочки полезли на лоб. — Тридцать? И еще тридцать? Да я же совсем старухой стану!
— Зато очень боевой старухой! — рассмеялся Дзинтон. — Ладно, нам пора. Значит, с завтрашнего вечера она появляется у тебя в последней группе. Приходит самостоятельно, забирает ее либо воспитательница, Цукка Мерованова, либо воспитатель, Саматта Касарий. Либо я, разумеется.