Ничто не вечно под луной
Шрифт:
— У них был пропуск, подписанный женой Ивана Алексеевича, — испуганно залопотала Оленька. — А что? Не нужно было их пропускать?
— Гм-м, — от такого наглого Лидкиного поступка Аля едва не лишилась дара речи, но, видя, что Ольга ждет дальнейших распоряжений, отчеканила:
— Подготовь приказ, что все, — все, слышишь?! — от разрешения на покупку букетов в подарок до чековых книжек, от пропуска до увольнительной подписывается только мною! Мною, и никем другим! Повтори!..
— П-подготовить п-приказ о… — залопотала секретарша, растерявшись от такого натиска. — Я поняла…
— Что у него за вопрос? — Алевтина быстренько бросила взгляд в зеркало пудреницы.
Глаза опухли и покраснели. Лицо бледное и какое-то помятое. Ну ничего, если у него столь срочное дело — переживет.
— Он говорит: вопрос жизни и смерти!
Дерганый какой-то. — Оленька нервно хихикнула.
— Да ну?! И кто же он?! Откуда?! — Она саркастически подняла бровь: не слишком ли много жизненно важных вопросов за день?
— Он не потрудился ответить, назвался лишь Сергеем Олеговичем…
Глава 19
Лидочка млела в руках этого сильного здоровенного парня. Давно у нее не было такого секса. Никаких тебе лишних слов. Никакого тошнотворного слюнявого лепета о чувствах.
Сплошной натиск, действо и удовольствие.
Пускай его лицо кривит брезгливое выражение. Ей плевать на это! Главное, что она получает. Это куда больше, чем пресловутое моральное удовлетворение от единства душ, сердец и прочей пустой брехотни. Ей и на это плевать! Ничто не сравнится с молодым крепким телом, с перекатывающимися буграми мышц под загорелой кожей. Она цеплялась пальцами за его руки, хватала за плечи, бедра, словно пыталась утопить его в своем наслаждении. Она позволяла ему все. Ей ли не знать, что может сделать доведенный до предела такой циничный самец. Но даже в его извращенческо-садистских ласках она находила удовольствие. Слишком уж соскучилось по всему этому ее похотливое тело. Слишком уж застоялось оно и потому нисколько не чуралось подобной грязи…
— Шлю-уха!
— громко прохрипел парень и, почти не слыша ее довольного полустона-полусмеха, рухнул всей тяжестью своего тела на кровать. — Лидка, какая же ты шлюха!
Она выпростала свою руку у него из-под груди и пошла в ванную. В холле горел свет, и на маленькой банкетке сидела домработница Наталья.
— Подслушивала?! — удивленно выкатила на нее глаза Лидия и бесстыже колыхнула грудями. — Ну и как, возбуждает?!
Наталью едва не стошнило. Вот уж прости, господи, проституткой была, проституткой и сдохнет! Где же это видано, чтобы голышом по квартире гулять. Она, бывало, и при муже никогда голой не появлялась. А эта привела бугая в дом, так теперь и над ней потешается.
— Ухожу я, — сурово поджала губы Наталья и протянула руку. — Давайте расчет, и я ухожу.
— Куда это ты интересно уходишь?! — Лидия уперла руки в голые бока и с вызовом подняла подбородок. — А говнюка на кого оставляешь?!
— Так ведь у него мать есть, — едва не задохнулась от такого Наталья. — А я не могу больше! Сил моих нету смотреть на то, что ты вытворяешь…
— Так ты еще и не смотрела, — зашипела змеей Лидия. — А хотелось бы?! Ну?! Признавайся, старая развратная обезьяна, хотелось бы взглянуть?!
— Ты чего?! — Наталья по-настоящему испугалась. — Пора мне…
Она встала с банкетки и сделала робкий шажок в сторону двери. Тут уж не до денег, когда у стервы глаза остекленевшие. Не иначе обкурилась дряни какой-нибудь. Унести бы ноги…
— Стой! — властно приказала Лида и схватила бедную женщину сзади за волосы. — Идем, посмотришь… Генка, иди сюда! Развлечения продолжаются…
Она втолкнула Наталью в супружескую спальню, где поперек кровати развалился разомлевший и совершенно голый Гена Широухов. Он приподнял голову и недоуменно уставился на столь колоритный дуэт.
— Это кто? — хрипло спросил он, тыча пальцем в сжавшуюся в комок домработницу.
— Это?! — Лидия изо всех сил толкнула Наталью вперед, и, пролетев открытое пространство спальни, та приземлилась прямо у босых ступней Геннадия. — Это моя домработница. Она только что сказала мне, что у нее нет сил смотреть на то, что я вытворяю. И мне пришла в голову мысль проверить это на деле…
Опешив поначалу от неожиданности. Гена вновь почувствовал легкое возбуждение и зычно расхохотался:
— Ну и Лидка! Ну ты даешь! Черт! А почему бы и нет?! На меня еще ни разу не смотрела уцененная баба! А ну в угод! В угол, я сказал!!!
Не помня себя от ужаса и отвращения, Наталья на четвереньках отползла в дальний угол спальни и, всхлипывая, прикрыла глаза ладонью. Дал бы бог пережить ей весь этот ужас!
Дал бы бог! Ни минуты не останется в этом содоме. И ребенка… Да, видно, уж быть тому: заберет она ребеночка. Не нужен он этой паскуднице. После смерти мужа и не подходит к нему совсем. У мальчика зубки режутся. Плачет день-деньской. Только сейчас вон и уснул после таблеточки, что врач присоветовал…
— Так ты все сделал? — Лидка оседлала Геннадия и, то и дело оборачиваясь в угол, принялась облизывать его тело. — И когда ждать?
— Ox, ox, смотришь, бабка?! Я никогда так не заводился… Что ты спросила? — Он посмотрел на Лидку и тут же откинулся на подушки. — Все сделано. Как только вернулся от нее, так принялся работать. Всех на уши поставил. «Зелени» уйма ушла…
— А мои когда отдашь? — вовремя вставила она.
— Подожди… Дай место занять. Как я сейчас сорву столько? Не обижу…
— А разве можно достать его так далеко?
— У меня руки, что щупальца, — довольно хмыкнул Генка и погрозил закрывающейся Наталье. — А ну глаза открой, а то привяжем…
— А как быстро это случится? Хотелось бы поскорее! Как вспомню, каким тоном она со мной разговаривала, разорвать ее на части хочется!
— Так и разорвала бы. Кто тебе мешал?
— Не-ет, болью ее насладиться хочу! Хочу видеть, как слезами кровавыми зальется!
У нее никого дороже его нет. Никого. И хотя рожу воротила от него все это время, так это опять от чувства великого. Уж поверь мне!
Я знаю…
Наталья слушала их и не слышала. Пойми попробуй в этих вздохах, ахах, о чем они там переговариваются. Что-то страшное затеяли, это точно. Но вот о ком разговор, непонятно.