Ничья
Шрифт:
Фильмы о зомби еще долго не слетят с пика популярности. Киношники несколько состояний сколотят.
Это же надо настолько ополоуметь! Что с ним сделала рыжая чертовка? Общался с Огненным, с Калисто, собирался в «Корриду» – то самое место, где очень надеялся немного успокоиться – и даже не подумал переодеться! Калисто права. Надо, надо включать мозги. Иначе Лена сбежит, как от дикого зверя.
Что это за ухаживания? Схватил, пленил, обездвижил? Какая-то садо-мазо игра получается. Надо вернуться к традиционным приемам. Цветы, конфеты, что она там еще любит? Шелли выяснит, а Малиста поможет.
А пока поскорее переодеться
Собрался Ураган быстрее обычного. Оно и понятно – безумная энергия бурлила в венах и заставляла двигаться. Старую одежду содрал и выбросил. Даже на половые тряпки – и то не сгодится. Помылся в душе, чтобы избавиться от остатков крови и плоти. Раны уже превратились в розовые рубцы. Хм… Быстрее обычного. Не иначе как близость Лены сработала. Особенные дарили лельхаям и силы, и слабости. Серая футболка, спортивные штаны, кроссовки на привычной толстой подошве. Синяя спортивная сумка в желтые полоски с лейблом «Корриды» – и можно на выход.
Подумал немного и отправился к черному ходу. Мало кто знал, но за душевой Урагана располагался еще один путь к отступлению. От помощников у Рига секретов не было, но остальные даже не подозревали. Лельхай не хотел пересекаться с привратницей, пока не приведет голову в порядок, не сбросит энергию в другое русло. Впервые за свои долгие столетия Риг не хотел торопить события, подталкивать девушку к нужному решению и педалировать желанные отношения. Он все собирался сделать по правилам. Так, чтобы Лена начала доверять, увидела истинные чувства древнего. А какие у него, кстати, к ней чувства? Любовь? Это слово для смертных. Желание? Тоже не совсем подходит. Риг ведь совсем забывал о «пожаре в штанах», когда Лене начинала грозить опасность. Значит, им руководит не либидо.
Особенная. Женщина, которую лельхай полюбит. Так считают древние манускрипты, так ттахи описывают собственные эмоции. Но ведь Риг уже когда-то любил… Только, видимо, не по-настоящему…
…В свои двадцать Риг Ураган имел дом, жену и пару ребятишек. Затем умер и воскрес лельхаем, и жизнь перевернулась с ног на голову. В родном племени лет пять не появлялся. Нельзя, нельзя новорожденному проклятому идти туда, где остались сильные чувства. Враждебность к кому-то из тех, кого недолюбливал, любовь к семье, раздражение на трусов, что стабильно оставались в домашнем уюте, пока остальные воевали и грабили. Обеспечивали достаток племени тем единственным способом, который знали и практиковали издавна.
Эмоции могли подвести лельхая. Ревность – толкнуть на ужасное кровопролитие, а уж враждебность, ненависть – и подавно. Даже мимолетная, неприятная эмоция могла перерасти в желание убивать.
Риг вернулся домой, когда немного заматерел. Чуть успокоился и научился себя контролировать. И что же застал отец, муж и воин? Супруга давно вышла замуж за другого, дети спокойно называли его папой, а племя выбрало другого полководца.
В первую минуту Ураган хотел убивать. Крушить, дробить хрупкие смертные кости, забить до смерти свою замену в армии и вытрясти из жены все внутренности наружу. Но затем резко пришло прозрение. Он свободен и больше ничего никому не должен!
С Ратанной Урагана связывала крепкая дружба. Они знали друг друга с раннего детства и уже тогда были помолвлены. Риг любил ее, но как-то так, по-своему. Старался беречь, обеспечивать и поддерживать. Всем, чем мог,
Любовь Урагана к Ратанне носила, скорее, оттенок дружеской привязанности, заботы о ком-то духовно близком. Детей Риг время от времени отслеживал. Однажды вытащил сына из ущелья. Мальчишка побежал в дальние горы, пытался спуститься за каким-то цветком для матери – и чуть не сорвался, не разбился насмерть. Он даже не понял, что за ракета поймала на лету и вернула на место.
Сыновья Урагана выросли воинами. В походах не погибли – умерли от старости. Внуков своих Риг так и не увидел. Пришлось бежать со старого места жительства. Несколько молодых лельхаев учинили кровавую бойню. И люди начали рыскать в поисках виновников. В те времена смертные наукой не заморачивались. Верили в разные потусторонние силы и «демонов ночи» знали не понаслышке. Так Ураган покинул родные территории и отправился в другую часть земной Европы.
И человеческая жизнь осталась за плечами. В прошлом, к которому уже не вернуться. Он не скучал по Ратанне и не вспоминал ее. Не сравнивал с мириадами других любовниц. Смертная женщина, крепкая жена воина, с соломенной косой и серыми глазами, практически стерлась из памяти Урагана.
А вот Лена – совсем другое дело. Он ни разу не делил с привратницей постели, не брал ее с горячностью юного воина, что нахлебался адреналина в походах. Но одна мысль о том, что она вдруг исчезнет, заставляла внутри так больно сжиматься, что темнело в глазах и мысли путались. Смысл свободы от близости маленькой привратницы терялся, оставляя лишь горечь и странную отстраненность. Будто ничего уже не нужно Урагану, нет ни желаний, ни стремлений, ни целей. Риг понимал, что отпустить ее, отказаться – все равно что отрубить ногу или руку. Настолько девушка вросла под кожу, пустила корни по всему телу древнего. Он жаждал ее внимания, близости, должен знать, что застанет ее в баре.
И это безумно все усложняло.
Даар уже пригнал машину Урагана. Риг мысленно поблагодарил помощника, прыгнул за руль и понесся в «Корриду».
Бойцовский клуб на окраине города собирал лельхаев со всего округа. Порой даже со всей страны, тут уж как повезет. Располагался он примерно как и бар Рига. В глухом местечке, в окружении поросли. Чуть дальше клуб отрезала от зрителя густая полоска девственного леса. Последние остатки нетронутой природы люди охраняли как зеницу ока. Здесь никто не вырубал, не культивировал, не облагораживал и даже не охотился. На все это правительство Земли выписало кучу жирных запретов.
Дорога к клубу петляла и вихляла, словно нарочно пыталась запутать. Ни асфальта, ни брусчатки – сплошняком земляные ухабы. Риг разогнался, скакал по кочкам, прыгал на корнях, что вылезли на тропинку, и ровным счетом ничего не чувствовал.
Он все еще находился там, в своей комнате, когда Лена неспешно обрабатывала раны. Она заботилась: лично и добровольно. И это уже очень многое означало. Могла остаться успокаивать сына – похоже, она им безумно дорожила. Но вместо этого помогала Урагану. Для Рига это очень многое значило. Гораздо больше, чем, возможно, вкладывала Лена в свой мимолетный жест благодарности.