Ничья
Шрифт:
«Через пару часов тоже съезжу», — написала я, откладывая телефон и вновь вгляделась в гистограмму. Но мобильный вновь ожил:
«Нашел смайл» и пресловутое сердечко. Разумеется, черное.
Утром понедельника по мессенджеру был произведен деловой обмен результатами анализов и уговорено отметить это событие торжественным сексом, как только несколько занятой Марк вернется в город. Чтобы скрасить томительное ожидание, вечером того же дня наш с лухари-несушкой дуэт почитал своим присутствием панорамный рест.
Потягивая грейпфрутовый апероль я мечтательно смотрела на мост ЗСД и радовалась проплывающим по заливу корабликам,
Настя, виновница торжества, решившая отметить день рождения в скромной компании из шести человек (в которую Улька потащила и не особо сопротивляющуюся меня, ищущей себе анятие, чтобы время быстрее пролетело), была очень мила и тщательно следила за тем, чтобы у госпожи Малицкой не испортилось настроение. Забегая вперед, скажу, что миссия была провалена.
Громко орала музыка на открытой веранде, основная заунывная часть подобных неофициальных встреч уже давно была позади и настал тот миг, когда социальная группа разделяется по симпатиям. Улька, сидящая со мной рядом, активно трепалась с Зариповой, дочерью бенефициара одного кондитерского концерна и своей приятельницей по светским тусэ. Я общалась с Таней Костровой, одноклассницей Насти и невестой Харитона Уварова, самого юного депутата одной из политических партий (его папа, известный бизнес-омбудсмен, тут, конечно, совершенно не причем) и поверхностно рассказывала Тане, подумывающей открыть свой свою студию интерьерного дизайна, о заморочках финансового и юридического сопровождения таких проектов. Прервалась, когда замигал индикатор оповещений на моем телефоне, лежащем на краю стола. Уже догадываясь, кого интересует моя персона, сняла блокировку с экрана и открыла сообщение.
«Ты моя труба шатать не хочешь?»
Самое оригинальное предложение потрахаться. Таня, заметив, что я возвращаться к трепу не планирую, тактично переключила свое внимание на Линду с Настей.
«Как раз приобрела белье, необходим мужской взгляд», — прикусила щеку изнутри, быстро набрав сообщение и не дав себе время на ненужные раздумья.
Секунды тишины. И эстафета снова передана мне:
«Я тоже купил, необходим женский взгляд. Голодна?»
Вот в каком смысле? Додумать не дал, сообщив, что через час будет ждать меня и скинув, непосредственно, адрес. Люкс столовка Некрашевича, так-так… Пошлый хлопчик действительно предложил развратной бабульке подкрепиться перед непотребством и выбрал место, где он и его команда хоть на столах танцевать могут, судя по эксцессу со стеной. Не очень удачное место, потому что там иногда бывают люди, которых знаю я и которые помнят меня. Забавно это все…
Собеседнице Ульки позвонили, она вышла из-за стола и я, пользуясь удачным моментом, тронула локоть лухари-несушки, тут же понятливо придвинувшей свое кресло к моему. Выверив голос так, чтобы слышала она, но сквозь музыку не слышали остальные, признала:
— Меня смущает только его возраст, — показала сообщение Малицкой, без интереса его прочитавшей.
— Чувство юмора есть, — резюмировала она, пригубив вино. — Трахаться умеет?
— У-у-уф-ф… — задохнувшись от ударивших в голову воспоминаний, выдала я, скрещивая ноги и прикусывая губу, но все равно улыбаясь.
— Ну и причем тут возраст? Или ты с видами на мажористую персону?
— Я похожа на идиотку?
— Иногда да, диван. — Честно ответила
— Что случилось? — мазнув взглядом по девчонкам, вроде незаинтересованным нами, оглянулась назад, все равно вычисляя место, где можно потрепаться без лишних ушей.
— Случилась дебильная идея у моего дебила, — протяжно выдохнула госпожа Малицкая, недовольно поведя уголком совершенных губ. Я только кивнула ей в угол террасы, но она отрицательно качнула головой, — потом.
В основном потому, что Настя, завершая звонок, радостно заявила:
— Сейчас Вика подъедет.
— Какая Вика? — уточнила Таня.
— Бахина, — отозвалась не очень разборчивая в людях Аверина.
Мне стало смешно и я посмотрела на Кочерыжкину, ожидая той же реакции. И озадачилась, потому что недобро прищурившаяся госпожа Малицкая была весьма рассержена. Что она и подтвердила, холодно глядя на Аверину, вкрадчиво уточнив:
— Настя, ты всех шаболд Петербурга позвала к себе или только топовых эскортниц?
Я едва не расхохоталась, ибо эта Улькина фраза была изумительна по уровню самоиронии, но только если знать весь контекст, а его знали только двое из присутствующих.
За этим столом были те самые эскортницы, топ уровня. Пусть обе бывшие, но сам факт и такая постановка Улькиного вопроса, разительно меняющего суть, если знать о нашем с ней прошлом, побуждала расхохотаться в голос. А затем признать, что если бы не ряд жизненных обстоятельств, я могла бы поклясться, что мы обе были бы еще действующими, несмотря на престарелый (в оценочных возрастных критериях эскорта) возраст, ибо Уля уже сколотила бы собственную эскортную пирамиду, а я там где-нибудь в замах бегала бы… Мы были бы все еще действующими. Не денег ради, пусть это очень прибыльный бизнес, а ради… не бывает бывших эскортниц, в общем. Речь о тех, кто знает, для чего они в древнейшей профессии. Речь о сегменте, обслуживающем другую древнейшую профессию. Политика и проституция издревле рука об руку из-за сходной сути.
Сейчас мало топ-эскорта. Очень мало не стравившихся снегом и отдающихся за бодяженные дозы любым, во все щели и без контрацепции. Мало не съехавших в ценовой категории из-за раскрытого статуса (чаще всего по причине собственного слабоумия). Еще меньше не упавших на подсос (читай: содержание), полностью зависимых от желаний одного спонсора, а у мужиков с деньгами, загоны, как правило, абсолютно ебнутые и соглашаются на это либо такие же ебнутые проститутки, либо девочки, в принципе, небольших амбиций. И двузначного числа айкью. Потому сейчас очень мало истинных топов, но они все еще есть. Хоть что-то радует…
Я, все же не сдержавшись, прыснула, старательно глядя в пол.
— Уль… — растерялась Аверина, в поисках поддержки скользя с одного лица на другое, но искомого она там не находила.
— Здесь сидят приличные люди, имеющие вес, прямо зависящий от их репутации, — отчеканила Малицкая, — приглашать проститутку в такую компанию неразумно.
Чувствуя, что меня сейчас сразит громовой раскат хохота, сжала предплечье Кочерыжкиной и старательно ровно произнесла:
— Ульяна, отойдем к бару.