Ник Ботаник
Шрифт:
Макс отрицательно мотнул головой, ставя пакет на землю.
– Жаль! Можно было бы бабла поднять малехо. Я бы его с заказчиком свел, – притворно расстроенно вздохнул Сыч. – И тебе бы чего капнуло.
– Так все же, – чё так? Надоел «Мир»? Или ломка началась? – внезапно, в ответ на прищуренный изучающий взгляд Сыча я даже физически ощутил прокатившуюся от Макса во все стороны холодную волну, зацепившую и меня, и понял – летний вечер перестает быть томным. Врожденный проблемметр на котором я до сих пор сидел, взвыл сиреной: «Сматывайся!» Только я на него не обратил должного внимания. Зря…
– Типа бросаешь? – ухмыльнулся Сыч,
Он ехидно хмыкнул.
– Входящий! – внезапно непонятно к чему произнес Макс напряженным голосом, в котором неожиданно прорезалась сталь. – Запрос! Оранжевый три один!
– Запрос принят! – так же непонятно ответил Сыч застывая на лавочке, закатывая глаза и дребезжа, словно разболтанная мембрана. – Пароль входа?
– Зет точка два два! – уверенно произнес одноклассник, напряженно чего-то ожидая.
– Пароль отклонен! – немедленно откликнулся Сыч. А еще через секунду: – В доступе отказано!
Макс, глядя настороженно – выжидающе, стал обходить его по кругу, пока не остановился за спиной. Я же смотрел во все глаза, не понимая действий одноклассника, и испытывая устойчивое ощущение нереальности происходящего.
Секунд через пять взгляд Сыча прояснился. Он с усилием мазнул пятерней по лицу, будто стирая что-то, и вопросительно посмотрел на меня.
– Че ты говорил, Ванек? А то я пропустил, чегой-то…
– Я? Ничего я не говорил! – открестился я, переводя взгляд на Макса, и вдруг с изумлением увидел, что тот, уже почему-то одет не в свою неизменную линялую футболку и драные джинсы, а каким-то образом оказался экипирован в какую-то вытертую местами до белизны комиссарскую кожанку, перетянутую брезентовыми пулеметными лентами, типа как в кино про революцию столетней давности, и достает правой рукой из деревянной, обтянутой такой же потертой кожей кобуры на поясе, нечто смутно напоминающее древний маузер.
– А-а! Не ты-ы! – Сыч начал подниматься из-за стола, намереваясь развернуться в сторону Макса, но тот уверенным движением поднял пистолет, упер его на мгновение Сычу в затылок и нажал на курок. Вместо выстрела, по глазам полоснула короткая вспышка. Сыч осел обратно на скамейку, упал в стол лицом и затих. Из-под него на столешницу толчками потекла кровь.
– Ты че творишь? – отскочил я в сторону от приближающегося ко мне бывшего одноклассника, старательно собирая в кучку мозги, расползающиеся киселем от полного сюрреализма ситуации. – Макс! Твою ж мать! Ты что, совсем идиот?!
– Опа! – восторженно вскричал он, замирая и пропуская мои слова мимо ушей. – Класс! Есть! Единичка к боевому предвидению! И контрразведка немного подросла!
Я снова ничего не понял. Да и состояние ступора едва-едва только начало спадать. Однако это не помешало мне, не спуская глаз с его кожанки и темно – синих галифе, уже меняющихся обратно на майку с джинсами, ретироваться от стола, бочком – бочком проскочить мимо застывшего одноклассника, и припустить к своему подъезду. Ну, их нафиг! А мне, походу, срочно в люлю пора! Черт! Неужели у меня с какой-то несчастной пары литров пива натуральная «белочка» приключилась? Чего же они на заводе в него такого набодяжили, твари?
– Никому не говори! – донесся сзади тихий крик Макса. – Для твоей же пользы!
Я только еще больше ускорился, но уже зайдя в подъезд, засомневался. Не привиделся ли мне весь этот бред? Ну, не может быть такого, на самом же деле! Какая такая «белочка» при моих-то объемах потребления и только по выходным? Интересно, как там Сыч, бедняга? Не помер бы ненароком! И, что это с одноклассничком все-таки такое было, в конце-то концов?
В общем, я, недолго постояв за закрытой подъездной дверью, собрался с духом, развернулся и потихоньку вернулся к столу, дав небольшого кругаля.
Макс исчез. Сыч так и сидел, уткнувшись лицом в столешницу. Кровь натекла вокруг головы пятном в виде сердечка. Да, Петрович… Ничего я не понял! Но лайкнул тебя Максик от души!
Я достал мобилу и набрал 103#.
Внезапно Сыч начал как-то блекнуть. Мне показалось, – он на глазах истаивает, превращаясь в полупрозрачное привидение, становясь все призрачнее с каждой секундой. Я оторопело уставился на этот очередной необъяснимый феномен, не в силах сдвинуться с места. Так продолжалось примерно с минуту. Затем, с той же скоростью процесс прошел в обратном порядке, и тело Сыча стало прежним, то есть совершенно материальным. Я с усилием потер глаза, снова отказываясь им верить. Подошел, потрогал. Пока теплый. Значит, скорее всего, жив. Даст бог, – если врачи не задержатся, и дальше небо коптить будет.
Скорая приехала минут через пятнадцать, видимо предыдущий вызов у них был где-то недалеко, иначе ждать пришлось бы час, не меньше, и Сыч гарантированно врезал бы дуба. Его погрузили и увезли в областную больницу, – так мне медсестричка сказала. После того как я медикам объяснил, что я всего лишь случайный прохожий, обнаруживший пострадавшего, они мне вопросов больше не задавали.
Как только во двор въехал полицейский «Mitsubishi Outlander» и выскочивший коп перебросился парой слов с бригадиром реанимации, скорая рванула в арку и, включив сирену с мигалками, влилась в жиденький поток автомобилей на улице. Полицейские осмотрели место происшествия, составили протокол, который вежливо попросили подписать меня и приглашенного сюда Виктора Васильевича, как раз выбравшегося из квартиры вынести мусор. Задали несколько вопросов, на которые я ответил без конкретики, – мол, когда расходились по домам, было все тихо – мирно, а когда вернулся за забытыми сигаретами, Сыч, в смысле Сергей Петрович, уже был тут без сознания с головой в луже крови на столе.
Они уточнили, где живут все остальные игравшие в домино, в том числе и мы с Виктором Васильевичем. Сходили к Кучерявому, которого естественно не нашли, – тот и правда уехал в больницу к сыну. Побывали в Максимовой квартире, оказавшейся открытой, и не найдя его там, зачем-то опечатали. Оставили мне визитку, сопроводив просьбой позвонить, если тот вдруг объявится и уехали. Почему они заподозрили именно его, я сказать не могу.
О произошедших с Сычом чудесах, словах, брошенных Максом, и странных метаморфозах его одежды, как и о его непосредственном участии в инциденте, я ничего копам не сказал, по естественной железобетонной причине, вынужденно последовав его совету. Сами понимаете, – правды полицейским я рассказать не мог. Представляете, как она звучала бы? Не поверят все равно, только геморроя себе наживу, – сто пудов, подумают – и у меня с головой непорядок!