Ника, Эрн и волшебное зеркало
Шрифт:
Подкативший извозчик в пароконной бричке смерил девушку оценивающим взглядом, улыбнулся не слишком широко и растопырил пальцы, намекая на целых пять рицонов за поездку. В другое время Моника принялась бы торговаться, но Ания Понцелер – весомый аргумент для того, чтобы не ждать другую повозку. К тому же, разошедшийся дождь косыми струями поливал мостовую так, что девушке пришлось бы замочить не только изящные сапожки, но и край юбки, что было крайне нежелательно.
За окном брички проносились практически новые дома из серого камня. Два десятка лет назад в Лодваре, как и в большинстве других провинциальных городов, здания строились из дерева, но после массового пожара, уничтожившего
Из-за дождя Моника почти не видела мелькавшие вывески питейных заведений и торговых домов с дешёвыми товарами для «среднего» класса, но она помнила каждый поворот, по которому возвращалась тёмными вечерами в свою квартирку рядом с центром города. Ей пришлось сбежать от опеки родителей, носившихся с ней, будто она смертельно больная, а не лишённая магии здоровая девушка. Братья поначалу скрашивали заточение Моники своими выходками и тайными уроками фехтования, но после того, как самый младший – Тарит Гордиан – вслед за старшими поступил в столичную военную академию, жизнь в родительском доме стала совсем невыносимой.
Бросив жадному извозчику заслуженные пять рицонов, девушка выпорхнула из брички и, стряхнув с зонта капли, толкнула широкие двери салона лари Понцелер. Колокольчик громко звякнул и отразился в глубине помещения, салон окутал Монику теплотой и знакомыми запахами: дорогих духов, полироли для мебели и тканей.
– Ах, Моник! Ты совсем бледная, и к тому же промокла до нитки, бедняжка! – воскликнула Ания Понцелер с сильным форандийским акцентом, выходя из боковой двери, за которой скрывалась мастерская. – Одетта, подай горячего шоколаду ларине Гордиан.
– Благодарю, лари, – вежливо присела Моника перед модисткой и с удовольствием коснулась нарумяненной щеки, целуя воздух рядом с ней. – Этот дождь так не вовремя.
– Моник, я переехала в Лодвар, потому что меня уверяли, будто здесь весьма сухо, – лари Понцелер поправила высокую причёску пухлой рукой, качнула двумя подбородками и уверенно потянула Монику в мастерскую. – Меня жестоко обманули, милая Моник.
– Самый сухой город в Кадарии – это Венитар, – согласилась с ней девушка, привычно продолжая тему. Вообще, говорить о погоде всегда легко – обозначить текущее положение, намекнуть на недовольство – и собеседник уже забывает, о чём шла речь. – Королевский маг даже назначил своего ученика придворным погодником, чтобы тот насылал облака и хотя бы иногда заставлял их разродится жалкими каплями.
– Столица слишком душная – много людей, много воришек и лошадей. Венитар не для меня, Моник, – обмахиваясь веером, лари Понцелер подвела девушку к манекену, накрытому плотной тканью. – Ну, ты готова примерить самое лучшее платье в мире?
– Вы говорили так о предыдущем наряде, лари, – лукаво улыбнулась Моника, хваля падкую на лесть модистку.
– Каждое моё творение лучше предыдущего, будь уверена – лучше этого платья ты ещё не видела! – лари Понцелер шутливо погрозила Монике веером, повернулась к вошедшей помощнице и всплеснула руками. – Одетта, немедленно убери шоколад, гадкая девчонка! Зачем ты его принесла сюда? Здесь же лоналийские шелка и форандийский бархат!
Прогнав покрасневшую помощницу из мастерской, Ания Понцелер жестом фокусника торжественно сдёрнула чехол с манекена и повернулась к Монике. Девушка застыла с открытым ртом, взирая на платье со смесью восторга и ужаса: таких смелых нарядов в её гардеробе ещё не бывало.
Верхняя юбка спереди была длиной всего лишь на ладонь ниже колен, спускаясь сзади изящными складками и расширяясь веером вокруг лодыжек. Выглядывающее из-под неё рилантийское кружево казалось воздушным и невесомым и совершенно не скрадывало длину, граничащую с непристойностью даже больше, чем модные в столице женские брюки.
Верх бального платья на контрасте с юбкой казался благоразумным и строгим из-за квадратного выреза, отделанного вышивкой и кружевными рюшами. Рукава едва достигали середины предплечья, расширяясь так же, как юбка, к запястьям. Моника благоговейно коснулась пальцами белоснежного кружева, лежащего на изысканно-синем шёлке словно пена на морской глади. Будь Ника блондинкой, как большинство высокородных модниц, осветляющих локоны едкими красителями, она бы затерялась на фоне платья, но доставшиеся от мамы жгучие чёрные волосы в сочетании с белоснежной кожей такое платье лишь подчеркнёт.
Моника перевела взгляд на лари Понцелер и бросилась обнимать необъятное тело модистки, обтянутое бархатом. В такие моменты девушка сильнее обычного сожалела о том, что сама она не владеет магией и не может создавать нечто подобное – прекрасное и необыкновенное.
Ника провела в салоне два часа, слушая причитания модистки и наслаждаясь любимым делом каждой модницы – примеряя красивое платье, разглядывая отрезы дорогих тканей и наслаждаясь горячим шоколадом, который помощнице снова пришлось готовить. Когда-то Моника могла позволить себе менять наряды каждый сезон, но сейчас только изредка баловала себя новыми платьями и костюмами – зарплата помощницы Эрнарда Виано была невысока. Лари Понцелер стала для девушки спасителем и одновременно искусителем. Она наверняка стала бы придворной модисткой, если бы пожелала отправиться в столицу, но в глубине души Ника была рада, что Ания Понцелер не переносит духоты.
К счастью Моники, её невезение закончилось вместе с дождём: она быстро добралась до своего жилища, не промочила ноги и даже не столкнулась с хозяйкой многоквартирного дома, где снимала две комнатки на третьем этаже. Посчитав такой исход дня вполне благоприятным, девушка приняла душ, легла на кровать и взяла с тумбочки недочитанную книгу. Но почему-то сегодня история любви хрупкой лоналийской красотки и форандийского авантюриста совершенно не увлекала.
Ника вновь и вновь возвращалась мыслями к разговору с Эрнардом о возможном убийстве миора Бернита Ланкандо его женой, самому нелепому предложению руки, поступившему от босса, и к таинственному незнакомцу, который так легко поймал падающую помощницу главы охранного агентства. Он быстро отпустил её, но Моника встретилась с ним взглядом. Это длилось лишь одно мгновение, но было во взгляде мужчины что-то странное, проницательное и осторожное, будто он хотел что-то угадать по лицу девушки. Казалось, его глаза сверкнули магическим огоньком, прежде чем он улыбнулся и, бросив извинение, отвернулся от Моники.
Глава 2
– Так-так, милочка, ты совсем не слушаешь, что я говорю? Не дело это – такой молодой ларине чахнуть над приходными книгами! – владелица многоквартирного дома на углу улиц Джинеле и Алебан – Паолана Викор – вцепилась в руку Моники не хуже Эрнарда. – Вот в моё время было стыдно остаться незамужней к двадцати годам! А теперь? Ларины в столице носят брюки и рулят на самоходных повозках! Куда катится этот мир?!
– Вы правы, лари Викор, безусловно правы! – эмоционально ответила Моника, выстукивая каблуком сапога навязчивую мелодию из репертуара мастера Фернеса. – Мне пора бежать, лари Викор, я уже опаздываю.