Ника. Реально, как во сне
Шрифт:
Подходя к номеру, последние метры девушка кралась, стараясь ступать бесшумно. Остановившись перед дверью, Ника потянулась всеми своими органами восприятия, чтобы понять… Ничего не уловив, Ника вздохнула – видимо стресс на пожаре давал о себе знать. Она робко стукнула в дверь. И еще два раза, чуть смелее. Ничего не произошло, тогда она нажала на ручку. Дверь была не заперта и легко отворилась. Ника сделала шаг и застыла в изумлении: в удобном широком кресле сидел знакомый ей человек. Нет, конечно она не сразу узнала его – европейская одежда, короткая стрижка при отсутствии головного убора совершенно изменили облик
– Здравствуй, Ника, – поздоровался с ней раскосый пожилой тибетец.
– Здравствуйте…
– Меня зовут Дэйнзин Гейко. Если тебе будет так удобнее, можешь называть меня безо всяких церемоний, современно и по-европейски – Дэйнзин. В таком случае я буду чувствовать себя молодым, – Дейнзин засмеялся добродушно.
Он вообще создавал впечатление начитанного благожелательного старичка, с полным отсутствием какого-либо пафоса. Когда Ника представляла себе человека в сане Далай Ламы, ей всегда виделся древний старик с совершенно непроницаемым, как маска выражением лица. Человек, с которым даже рядом находиться – это уже великая честь. А тут… Так запросто… Как-то по-домашнему…
– Очень приятно, – смутилась Ника. И вдруг, она поняла, что Далай Лама разговаривает с ней на чистейшем русском, совершенно без акцента при этом. – Вы говорите по-русски? – ахнула она.
Дэйнзин кивнул:
– И еще на 16-ти языках. Я прожил долгую жизнь. И мне нравилось учиться. Знаешь ли ты почему я здесь?
– Вы проследили за мной? – спросила Ника, но тут же ей показалось, что она невежливо разговаривает с таким важным человеком. Ладони ее стали потными. Она переминалась с ноги на ногу, не зная, как пристойно себя вести в обществе этого человека.
Далай Лама жестом пригласил ее присесть на пуфик у его ног и усмехнулся:
– И как же ты представляешь себе, как можно проследить за таким человеком, как ты?
– Нуууу… – Ника замялась, – Наверное у Вас какие-то свои способы…
– Верно говоришь, – кивнул весело ей Дэйнзин, – свои способы. Сейчас я познакомлю тебя с одним из них.
Он кивнул куда-то в сторону, и перед ним возник быстрый как тень раскосый смуглый мальчик – тот самый, которого она увидела в кремлевской переговорной комнате.
– Пасан, – сказал Далай Лама.
– Ну, я вижу, что не девочка, – пробормотала Ника, – как тебя зовут, пацан?
Пауза. Смущенный мальчик уважительно поклонился Далай Ламе, а потом и Нике и сказал по-китайски:
– Мое имя Пасан.
Настала очередь смущаться Нике. Имя у него такое, оказывается. Хотя… Среди ее китайских «друзей» каких-только имен не встречалось. Правда, они все переделывали их на русский манер так, что на переговорах были сплошные Саши, Алексы, Сергеи, Карины и Кати.
Далай Лама кивнул:
– Пасан знал заранее где мы можем встретиться с тобой. Мой билет был забронирован уже за неделю. Я прибыл сюда сразу после тех переговоров, на которых мы с тобой увидели друг друга впервые.
Ника
– Вы видели меня?
Далай Лама кивнул.
– Человек может очень многое, – философски вздохнул он, – человек может смотреть. И видеть он тоже может. Но некоторые люди имеют совершенно особенные способности. Некоторые могут видеть очень зорко. Но не так как видишь некоторые вещи ты. Самый зоркий глаз не сможет различить музыку цвета и вкус ощущений. Иметь такие способности означает то, что человек живет в особенном мире. Я знаю многих людей с уникальными способностями, даже, – засмеялся он, – Коллекционирую таких людей. Но ни у одного из них нет таких перспектив, какие имеешь ты. Твой дар – это не только большое счастье, но большая беда. Многие сейчас узнали про тебя. Узнают и еще больше. Но главное, почему мы сейчас разговариваем с тобой то, что я смотрел не на тебя в тот раз, а на твои помыслы.
– Вы видели мои помыслы прямо сквозь стену?
– Мне помогал Пасан, – услыхав свое имя, мальчик вновь поклонился.
Ника задумчиво спросила его:
– Вы посылаете этого ребенка, чтобы он следил за мной?
– Пасан совсем не ребенок. Он просто так выглядит. Очень многое в этом мире выглядит совершенно иначе, чем является на самом деле. Ты это знаешь. Тебе открыто то, что скрыто от взгляда абсолютного большинства. Ты можешь видеть суть некоторых вещей – например, ты знаешь, как выглядит боль. И видя суть боли – ты можешь успокоить ее также, как шаманы сервера, зная имя врага, могут его победить.
Ника смутилась, хотя она уже начала привыкать к тому, что некоторые люди знают о ней больше, чем она сама о себе знает. Ей уже явно не нравился этот разговор, она начала опасаться какого-то подвоха…
– Скажите мне, уважаемый Дэйнзин… Чем я могу быть Вам полезна? Я понимаю, что Вы летели через всю страну… Сюда, в Карелию… Ну явно не просто так….
Дэйнзин вздохнул как-то совсем по-стариковски:
– Думаю, что сейчас тебе могу быть полезен я, а не наоборот. Да, ты права, я прилетел на встречу с тобой не просто так. Я хочу ответить на твои вопросы. Думаю, что их у тебя очень много.
XVI. Что после истины?
Ника молча смотрела на старика, ожидая, чего-то. Дэйнзин же, в свою очередь ждал чего-то от Ники. Наконец, он решил помочь ей:
– Есть ли в твоей жизни то, что тебе хотелось бы изменить? Или то, что ты не понимаешь?
– Вы мне можете в этом помочь? – недоверчиво ответила вопросом на вопрос Ника.
Дэйнзин покачал головой.
– Думаю, что в данный момент для тебя будет важным просто получить ответы на вопросы. А что делать дальше – этого я не знаю. Каждый человек выбирает на перекрестке дорог свой путь.
И тут, Нику как прорвало. Она начала рассказывать этому пожилому, по сути, не знакомому ей человеку о своих злоключениях… Она все время возвращалась к тому, что сожалеет, что так неправильно повела себя с той полинявшей цыганкой, которая наслала на нее проклятье читать чужие мысли… Она ругала попрошайку, ругала себя, ругала Контору непонятно какого государства, которая могла бесцеремонно влезть в жизнь любого человека и управлять им, словно марионеткой, будь он хоть самим Президентом.
Выговорившись, она вытерла обильные слезы, залившие все ее лицо и руки, и спросила: