Никак. Нигде. Никогда

Ванг Джулия

И Архитектор вновь принялся творить Вселенную, а Дух Демограф, которого люди звали Сиянием, спустился из Тьмы на Землю, воплотившись в тело и плоть, как ему было велено. Но слова Архитектора хранил он в Сознании так же ясно и отчетливо, как звучали они под светящимся прозрачным сводом Распределителя…

* * *

Любую болезнь можно вылечить. В крайнем случае умереть.

От вечной любви смерть не спасает. От нее не спасает ничто, кроме самой любви.

* * *

Ритмы сходятся в конце параллелей, и если есть смысл Искать, то найди мне его. Я тебя не люблю, я просто болею. Нет больше сил ждать, в этой тюрьме цифровой. Ты можешь сказать мне конечно, что не знаешь, куда идти и как выйти оттуда. Что иссушающий зной вечен,  а я всего лишь фантом в твоих

пальцах и не будет чуда. Заполучить это никто не может, нечто непознанное глубоко в твоих венах таится, среди миллионов подобий и множеств, ты как и я, просто Бездны античастица. Но тут уже ничего не действует, тут вовсе ничто не несет никакого значения. Все смыслы уже нулю соответствуют. Только Любовь остается от смерти и до возрождения. Сложно поверить, но все будет как в сказке. Поймаем слова в своих мыслях, разорвем их на части, рай так далеко и так близко, ярче краски, где может быть, никогда не кончается наше счастье…

Смешно…

Я готова убить свое тело, а как — все равно. В сердце все обуглилось и почернело, давным-давно. А во сне я смотрела в глаза одного — моего, но… смешно. Вовсе нет никакого дела, это летом или весной. Я так много сказать хотела, столько было непроизнесено, смешно… Для тебя я писала и пела, глядя на всю эту жизнь, как в окно. Заплатила я много раз всем, что имела, но не постою за ценой, Лишь Любовь через тлен летела, из галактики внеземной. Если встретить опять не успела, ты прости, что была здесь одной. Смешно жить без тебя, не целой, замороженной, ледяной… Боль всегда за двоих терпела, это было предрешено. Змейка тонкая в вене засела, кровью на пол, как в старом кино. По стеклу вниз сползая, сумела шепнуть призраку вслед: «Как смешно»… тишиной…

10 лет

* * *

И сказки есть продолжение. У Создателя Хаоса, как вы помните, есть копии: Помощники с незаблокированной функцией создания и рассоздания. Они уже среди вас.

Неудавшиеся эксперименты либо прекращают, либо уничтожают, либо пытаются этот эксперимент применить как-то иначе, в ином ключе, если для этого есть мотивации, динамика и показатели. И каким будет это продолжение — зависит только от вас.

Есть сказки на ночь для сна, а это сказка из сна, аннигилирующая морок тварного мира.

* * *

Почему я одинока? Смотря что под этим подразумевать. Я никогда не одинока, со мной Бездна…

От Космоса тоже веет холодом и болью. Что есть одиночество? Быть одному телом в пустой комнате? Гораздо страшней быть одному среди тысяч пустых тел…

* * *

Бессмысленность не спасет меня, атмосфера отравлена мыслями. Я фантом, рассыпающийся в лучах дня, на бесконечные пиксели одинаковых чисел. Небо грохочет, гудят дикие ливни, в каждой части фильма я умираю. Ощущения покрыты вековой пылью, я рисую картины на ней, я ее не стираю. Печаль будет длиться похоже Вечность, в теле рвутся звеня волокна мелодий, никем не созданных, никогда не встреченных, нигде не записанных, тех что не в моде. Сгоревшие перья моих крыльев пятнами ложатся на свет твоего утра. Волнами ультразвука мечты плыли, где-то завтра, сегодня или вчера… Вороны кляксами расчертят синее, красные капли упадут на зеркало. Я такая слабая, настолько сильная, Смотрю в отраженья твои исковерканные.

* * *

Ты узнаешь меня по звенящему воздуху вокруг, по колебанию пространства, по странным глазам и зрачкам, по знакам отовсюду, но главное — тебе скажет твое сердце…

* * *

Когда-то меня звали иначе, ты тоже носил много имен, но буквенный код ничего не значит. Мы сменили их, может быть, миллион. В агонии боли без ощущений, в поисках тебя внутри себя, я брожу в лабиринтах среди воплощений, в отражениях тех, кого не любя, пыталась примерить и подогнать под размеры, формы, цвет и вид, но невозможно душе солгать. И мертвое сердце уже не болит… Каждую секунду убивая желания, каждую каплю крови теряя, каждым безмолвным криком молчания, каждым вдохом к тебе улетая, каждую псевдоночь или день, каждого века, каждого мира, я зову тебя вновь, как призрак и тень, сквозь сети запутанного эфира. В шоу безликих масок и тлена не желаю играть никаких ролей. Среди этого фарса лишь Любовь совершенна, сияет Звездой вне всех плоскостей.

* * *

Пообещай мне, что найдешь меня, и когда мы встретимся в следующей жизни, напомнишь мне… Я уже просил когда-то об этом?

— Возможно, это много раз повторялось… Я выполню то, о чем ты просишь. Я найду тебя, чего бы мне это ни стоило, ты знаешь мою способность пробивать стены и пространство. Где бы ты ни был, кем бы ты ни был, когда бы это ни было. Я узнаю тебя. Главное — ты узнай меня.

— Ты это я. Я не забуду тебя, ты мое второе «я». Я не люблю тебя, нет. Я просто всегда в тебе, а ты во мне, вибрирующим не гаснущим лучом… Я верю тебе, моя любовь…

* * *

Твои губы вкуса клубники и миндаля, разрушали преграды, будоражили мою кровь… Я иду октябрем от августа и до февраля, чередой призрачных улиц печальных слов. Все что я умею — просто любить, сквозь пространство и время, боль и тлен. Я снежинкою хаоса могу здесь и не быть, но я обещала найти тебя, мой феномен. Эпицентром тени, страданий твоих, возникаю из всех уголков подсознания снова. И прошу — просто вспомнить реальные сны, погружаясь в сияние глаз Суперновы.

* * *

Я не художник, я не поэт, я всего лишь рисую красками боли. Все оттенки за тысячи лет, все нюансы моей меланхолии. Я огонь, себя сжигающий голубым пламенем в невесомости. Плазмы цветком расцветающий, позабытый кем-то в никчемности. Я закрываю глаза и вижу, лучше точнейших приборов, я чувствую, как ты живешь и дышишь, на фоне твоих мониторов. Здесь пытаюсь сказать как то, то что высказать невозможно, не облекаемо формой и фактом, звездный свет не вложить в ничтожное. Хотя его отражает лужа на блестящем ночном асфальте. Но нет там жемчужин глубже, лишь сиянье Любви константа. Это не стихи, не мысли. Просто суть, струна моих вен. Ряды бесконечных чисел, и одно — главное во Вселенной.

* * *

Ты, возможно, будешь следить со стороны и поражаться, тщетно стараясь уловить нить и понять, кто же я такой-такая-такое… Затягивайся мной скорей, пока еще возможно — товар быстро сметут с прилавков, он единичного выпуска.

Я выгляжу почти так же, как и ты, когда шел куда-то на протяжении всего февраля, всей жизни… Почти как любой из вас — но не так. Я будто — ваше зеркало. Но отражаете вы… Какая острая, неслыханная боль… Попробуй уже начать искать меня в списках умерших за последние пятнадцать минут или века, сожранных, погребенных заживо, сгоревших, как псевдошлюха д’Арк на хрупком костре. Каждый поведает свою историю, возьмет горстку праха, поцелует ее и осыпет следующему на голову Такие вот ритуалы, вызывающие слезы от боли за тех, кто заслужил только добро, но почему-то — только после смерти.