Никаких принцесс
Шрифт:
– Это зомби твоей любимой собачки?
– шучу я.
– Не знаю, что ты имеешь в виду, - Дамиан крепко держит меня за руки, точно боится, что я сейчас выскочу из кареты и сбегу, - но Винки - моя кошка.
Действительно. Она же мурлыкала.
– Ладно. Кошка так кошка. Винки остаётся. Только попроси её на меня не шипеть, ладно?
Дамиан коротко смотрит на меня и тут же - снова на мои руки у себя на коленях.
– Боюсь, тебе придётся самой заслужить её доверие, Виола.
Мне придётся заслужить доверие кошки-скелета. Восхитительно. «Один-ноль» не в пользу Дамиана.
– Хорошо.
– Хорошо?
Я киваю, высвобождаю руки и снова трогаю его лоб.
– Дамиан, ты не заболел? Ты весь горишь.
– Нет, - быстро отвечает он. Слишком быстро, и слишком внимательно при этом смотрит в окно.
– Всё в порядке.
Развить эту тему - спросить, будет ли «всё в порядке», если Дамиан совсем сгорит, то есть, сыграет в ящик - я не успеваю. Мы, наконец, приезжаем.
Главный столичный театр Сиерны совсем не похож на его московский аналог. Ни на один, если честно - ни изнутри, ни снаружи. Для начала - он открытый. Поняв это, я непроизвольно смотрю на небо: оно, естественно, хмурится в ответ. Я проникаюсь ещё большим негодованием в сторону коронованной чепчиком горничной, нарядившей меня в это жёлтенькое открытое платьице. Пойдёт дождь - и я буду практически в неглиже. Не то, чтобы я теперь стеснялась своего тела - или вообще хоть когда-нибудь его стеснялась, - но сомневаюсь, что зрители мужского пола при виде меня станут вежливо отворачиваться. Скорее уж дело закончится дракой - Дамиана со всеми. А точнее, его духов со всеми. А потом он будет на меня дуться, и кто знает, во что это выльется.
Может, повезёт, и дождь всё-таки не пойдёт?
Вряд ли: когда мы занимаем наши места - в ложе (да, тут есть ложи; они, конечно, крытые, но это мне не поможет, если вместе с дождём подует ветер). В общем, стоит только мне расслабиться и начать изучать других зрителей (а что ещё делать, пока сцена пустая?), театр сотрясает оглушительный раскат грома. Потом сверкает молния, и снова гремит гром. И всё это в полном безветрии - затишье перед бурей.
Что ж, над королевской ложей есть хоть какой-то потолок. Большинство зрителей не удостаиваются и этого: кресла расположены вокруг сцены, конусом, как в амфитеатре, только это очень узкий конус, и вместимость театра, соответственно, весьма скромная. И если внизу сидения ещё вполне ничего так, со спинками и даже условно мягкие, то галёрка пользуется лавочками (как в том же амфитеатре). Я бы серьёзно подумала, прежде чем идти в такой театр - наверняка уже изобрели заклинание вроде «удалённого просмотра». Или «запиши представление на хрустальный шар и скинь другу». Так смотреть было бы намного комфортнее.
Хотя, что мне жаловаться: в ложе у нас с Дамианом мягкие кресла и видна вся сцена. И половина зрительного зала, который гудит, жужжит, ругается с лоточниками, предлагающими сладости и местный аналог пива. Больше всех слышно, конечно, галёрку, она же выглядит куда колоритнее «богачей» с первых рядов и лож - всего пять на весь зал. Вот и весь сиернский театр. Не понимаю, почему королеве Изабелле здесь так нравится?..
Ждать начала приходится довольно долго, хотя мы приехали в минут пять седьмого. Облокотившись о перила нашей ложи, я разглядываю соседей в ложе напротив - какое-то чопорное, расфуфыренное семейство, бросающее на меня презрительное взгляды - и пару рядов выше в одеждах попроще, наверное, простолюдины. Если присмотреться, аристократов в зале не очень много, если только здесь нет традиции для таких мероприятий одеваться попроще и смешиваться с толпой. А я бы так и сделала, но я не воспитана как местный аристократ.
Вдоволь насмотревшись, поворачиваюсь к бледному, забившемуся в угол Дамиану, ловлю его взгляд и удивлённо оглядываюсь. И тут же понимаю, что, по крайней мере, половина зала смотрит на нас. На меня. Нет, всё-таки на нас.
А потом, прислушавшись, понимаю, что они нас ещё и обсуждают. Именно нас, и Дамиану в этих, хм, сплетнях отведено почётное место предмета разговоров. Я-то что - фея, красавица, чего там долго косточки промывать? А вот бастард-демонолог в фаворитах у феи - это уже интересно.
Дамиан забивается ещё дальше в угол (как он умудряется прихватить с собой кресло, для меня мистика), когда я, оставив перила в покое, пытаюсь подсесть к нему поближе.
– Что?
Дамиан бросает отчаянный взгляд сначала на меня, потом на зал.
– Только не говори, что ты меня стесняешься, - усмехаюсь я.
– Я не хочу быть фаворитом, - тихо шепчет Дамиан, так тихо, что я вряд ли бы его услышала, не прислушивайся специально.
– А я не хочу быть принцессой, - шучу я, но Дамиан отчего-то не смеётся. И вздрагивает, когда я беру его за руку.
– Тебе так важно, что они о нас думают?
Дамиан молча отводит взгляд, а я сжимаю его руку крепче. Но не знаю, что сказать или сделать, чтобы он почувствовал себя лучше. И не понимаю... Вот Ромион - его все любят, зайди он сейчас в зал, звучали бы овации, как популярным актёрам, а то и громче. И что, стал он этого счастливее? Помогла ему эта любовь, когда его прокляли? Да в конце концов, стал ли он менее одиноким?
Я почти решаюсь - и репетирую в голове - сказать всё это Дамиану, но тут (вместе с очередным раскатом грома) раздаётся рёв горна, и на сцену выпархивают красивые и абсолютно одинаковые девушки в платьях, очень напоминающих моё, только голубых, и начинают танцевать среди синих лент, рассказывая, как им нравится быть русалками. В это время зал потихоньку успокаивается, только по галёрке всё ещё бродит один упрямый лоточник, выкрикивая что-то про пирожки, пока одна сердобольная старушка не угощает его яблоком. После лоточника уносят, а пирожки достаются довольным зрителям даром.
Танцуют девочки под какую-то дикую авангардную музыку, помесь рока и джаза (трубач очень старается). Потом вперёд выталкивают маленькую русалочку - действительно очень маленькую, я не сразу отличаю её от остальных девиц - не в пример крупнее её, хотя она очень высоко подпрыгивает, говоря, что рвётся на поверхность, потому что там красиво. И всё это декламируется пятистопным ямбом, высокопарным стилем, что в театральных декорациях смотрится, по меньшей мере, странно.
Ко второму действию я понимаю, что где-то уже видела эту историю. А к третьему вспоминаю, где. К четвёртому у меня болят уши, и я безумно завидую Ромиону, который мудро остался дома.
Оставшееся до антракта время я наблюдаю за Дамианом, потому что это куда интереснее представления. Дамиан, временно забыв о своих волнениях по поводу репутации, подаётся вперёд, облокачивается о перила и смотрит на сцену так восхищённо - особенно, когда там появляется русалочка в своём фривольном платье, - что мне не раз и не два хочется одновременно и захохотать, и стукнуть его по лбу, чтобы не пялился. А когда русалочка спасает принца и наблюдает на берегу, как его увозит другая принцесса, этот чёрный демонолог, у которого монстр живёт не под кроватью, а висит над ней в виде коврика, ещё и плачет.
Я очень жалею, что мне нельзя брать в этот мир технику: фотоаппарат бы очень пригодился. Расчувствовавшийся демонолог - зрелище трогательное и ломающее стереотипы. Особенно, когда после объявления антракта, Дамиан вздрагивает, быстро вытирает лицо руками и бросает на меня тревожный взгляд: видела?
Я тактично изучаю потолок ложи.
Зрители во время антракта не расходятся: они скупают всё имеющееся у лоточников пиво, сладости и «детям мороженое». Немного обсуждают представление. Чуть-чуть - прелести актрисы-русалочки. Потом поворачиваются к королевской ложе, глазеют на меня, на побледневшего Дамиана. И решают, что эта тема им интереснее.