Никаких принцесс
Шрифт:
Я всё равно ему рассказываю. В подробностях, а под конец ещё и в лицах. После успокоительного мне очень хочется с кем-нибудь поговорить. Всё обсудить. Заручиться поддержкой. Короче, нужна хоть одна живая душа, которая похлопает меня по плечу и скажет: «Всё ты, Виола, сделала правильно, а они идиоты, тебя не понимают. Не расстраивайся».
В процессе рассказа папа два раза сбегает на кухню. Один раз - за виски, второй - за закусками. К закускам я тоже прикладываюсь. Папа классно готовит...
– Ну вот скажи, - прошу я, когда говорить уже нечего, - скажи, разве я была не права?
– Я всегда знал, что твоя мама не в себе, - задумчиво отвечает папа и подливает себе ещё виски. Это он может долго так делать, папа умеет пить, не пьянея. Работа научила.
– Но даже не думал, что это заразно.
– В смысле?
– Виола, я сейчас скажу тебе не как отец, а как мужчина. Ты ещё маленькая у меня и неопытная, но ты очень жестоко поступила.
И раскладывает мне чувства Дамиана по полочкам. Я запутываюсь уже на второй, но покорно слушаю. Мужская солидарность - великая вещь.
– То есть, надо было за него замуж идти?
– Я тебе пойду!
– огрызается папа.
– Нет, жабёнок, надо было не динамить парня - так у вас говорят?
– а сразу ему отказать и не тянуть кота за хвост. А так - ты сама виновата.
Утешил. Все мужчины такие? Тогда понимаю, почему Роз всегда ко мне за утешением бежит, а не к папочке. Впрочем, к папочке она тоже бежит, чтобы король Кремании нахала в ссылку, например, отправил. А ко мне - чтобы придумала план жестокой мести с участием лягушки-уродины. Роз у меня весьма практичная.
– Но, пап, я же его люби-и-ила, - тяну я.
– Мне же нравилось...
– Как он перед тобой на задних лапках скакал?
– перебивает папа.
– Ну ещё бы тебе не нравилось!
– Пап...
– и я умолкаю. Потому что понимаю, что он прав, и сказать больше нечего. Надо было и правда не давать Дамиану надежду, может, тогда... Но откуда мне было знать, я же думала, что люблю его!
...Виола, дорогая, признайся хотя бы себе: ты не думала...
– Когда отправишься назад - а я знаю, что ты найдёшь способ, - говорит напоследок папа.
– Исправь всё.
– Он встаёт и чмокает меня в лоб.
– Моя дочь не должна выглядеть жестокой дурочкой.
– Пап, - всхлипываю я. Сейчас, дома, я уже не чувствую себя такой сильной и уверенной, как у Виллинды.
– Он стал Тёмным Властелином, пап. Это как Саурон во «Властелине колец». Как же я... Как же я всё исправлю? Пап, ты только не говори, что я сама виновата и должна сама всё расхлёбывать. Я знаю, что должна. Но мне правда совет нужен.
Папа задумчиво смотрит в окно - там всё тонет в тумане, так что вряд ли он видит что-то интересное. А потом говорит:
– Раз как Саурон, то и сделай, как Фродо. Забери то кольцо с сердцем...
– Пап, если я брошу его в Ородруин - или как там тот вулкан назывался?
– Дамиан, наверное, умрёт.
– Виола... Надень кольцо на палец и скажи, что на всё согласна, убеди его вернуть себе сердце, а потом уже извинишься и разберёшься. Если он и правда Тёмный Властелин, то обманывает ещё чаще тебя - значит, поймёт и простит.
– Ясно, - шепчу я. У папы как всегда всё просто. Не сложилась личная жизнь - поступай в Бауманку. Бывший парень стал Властелином - победа любой ценой вообще не проблема.
– Выспись, жабёнок, - говорит папа напоследок и уносит бутылку виски. Потом, правда заглядывает снова.
– А вообще, мы на одном слёте такого Властелина здорово зарубали. Я найду контакты того парня, попрошу его, пусть передаст тебе ту отраву. Не чета всем этим вашим... пыльцам. Не один Властелин не устоит, зуб даю!
– Спасибо, пап...
Никакой сон меня и в помине не ждёт. Я пялюсь в потолок, смотрю, как плывут по нему подсвеченные «ночными» лампами облака (папин подарок мне на тринадцать лет) и думаю, что понятия не имею, как быть. Необученная фея в этом мире произведёт фурор, я уж молчу, что не знаю, как постоянно держать флер да ещё и такой сложный, как моё бывшее обличие. А мамино заклинание явно уже не действует - врач-то видел меня красивую, настоящую.
И да, мне безумно надо к Дамиану. Я до боли хочу, чтобы всё вернулось на круги своя. И до ужаса боюсь, что он превратит меня в камень, как Ромиона. А он ведь превратит.
Замкнутый круг. Что же делать?
– Обычно в таком положении или точат оружие, или ищут помощи, принцесса.
– Угу. Поможешь, Габриэль?
– хмуро интересуюсь я, даже не поднимая головы.
Но мне в ответ раздаётся:
– Да. Это будет куда интересней, чем смотреть, как ты крутишься, словно белка в колесе.
– Да ну? А может, лучше оставить меня и уйти? Раз я больше неинтересная?
Габриэль садится рядом на кровать и смотрит на меня - я вижу, как в сумраке блестят его глаза.
– Может. Но правления Тёмных Властелинов я уже видел - они все одинаковые. И герои их убивают тоже всегда одинаково. Скучно. А вот если ты вмешаешься...
– Если я вмешаюсь, меня поставят статуей в саду.
– Обязательно, - кивает Габриэль.
– Если я тебе не помогу.
Я приподнимаюсь на локтях и смотрю ему в глаза.
– Габриэль... А вот скажи... Тебе будет весело, если меня - ну, не знаю - например, снова отравят каким-нибудь зельем?
Демон улыбается. В синеватом отсвете фальшивого неба я хорошо вижу его улыбку, и от неё меня пробирает дрожь.
– Пожалуй, да.
– Тогда катись к чёрту, - я снова падаю на кровать.
Габриэль тихо смеётся. Потом я чувствую, как он поднимает с одеяла прядь моих волос - осторожно, чтобы не дёрнуть - и тихо говорит:
– Виола, ты же хотела вернуться к своему демонологу. И ещё торгуешься!.. Вы, люди...