Никем не победимая!
Шрифт:
– Но и это не главное ! Главное то, что из девяти оставшихся кое кто задумается: зачем выходить замуж за нормального парня; зачем иметь семью и рожать детей ? Зачем, когда можно вот так – наплевав на гордость, достоинство и честь лечь под кого угодно и жить за это припеваючи ! И кто то – да не одна, начнут дальше жить так же !!!
Успокойся… - настойчиво зазвучал в моей голове жёсткий голос разума – она просто не понимает всего: молодая, дура… Поймёт…
– Зато, после вот таких казней в каждом городе, где был Спецназ… - продолжил я успокаиваясь и отстраняя от неё своё лицо – каждая шалава и прошмандовка десять раз подумает, прежде чем пожелает удовлетворить
– Разочаровала ты меня Романова – сильно разочаровала…
– Я… Товарищ командир… - что попыталась сказать сквозь всхлипывания девушка, но я её безжалостно прервал:
– Ты же медик и знаешь, что при заражении – гангрене, лучше отрезать часть тела, сохранив остальное, чем дать умереть всему телу – через некоторое время. Так и сейчас – во время войны: кто не с нами – тот против нас ! Да и в мирное время – то же самое: идёт такая же война – только невидимая… - закончил я уже негромко, спокойно. Повернул голову влево; бросил резко:
– Устинова… - рядом у плеча, возникла Дарья.
– Ты тоже страдаешь жалостью и всепрощением к врагам ?
– Никак нет товарищ командир ! – чётко, по военному, ответила Устинова – я прекрасно понимаю причины поступков этих любительниц хорошей жизни и степень их вины. Наверно потому что я сама такая… - добавила она негромко…
– Предателей, собранных в пакгаузе уничтожишь Чёрной силой ?
– Уничтожу – товарищ командир ! – прищурясь, ответила ведьма.
– Тогда приступай, только без театральных эффектов – бросил я. Из груди Устиновой вылетел комок Чёрной силы и метнулся пакгаузу, разворачиваясь в облако. Оно пронзило стены и… вылетело из здания обратно – уже намного больше… Вернулось обратно к ведьме и втянулось в неё всё, без остатка. Устинова закрыла глаза; дёрнулась… По губам – не миг скользнула довольная, злая улыбка. И исчезла… Я пустил в пакгауз свою силу: она разметала по сторонам серую пыль и перемешала одежду. Теперь трудно будет понять – куда девались люди.
Отправил Рощина с оставшимися бойцами на аэродром: нам в этом городе больше делать нечего… Четверть из захваченного продовольствия бойцы развезли по семьям, у которых отцы воевали на фронте: мешок муки; по паре кило сахара и нескольких пачек соли; паре десяток коробок спичек; по паре вёдер картошки… Хоть какая то помощь от Спецназа: не всё же нам свирепствовать… Верно говорится: хороших людей больше, но плохие лучше организованы. А мы хорошим помогли немножко, а плохих проредили – как сорняки на грядке…
Улетели с аэродрома под завязку загруженные транспортники; остался один трофейный "Шторх" командира полка, возле которого лежал на куске брезента боец, охранявший самолёт. Залез в кабину на пилотское место; за мной залез боец, а за ним мой личный водитель, всегда и везде находившийся у меня за спиной: и водитель и радист и телохранитель – в общем, доверенное лицо. Самолёт взревел мотором и с короткого разбега взмыл в воздух. Стелясь над верхушками деревьев машина направилась к Трубачёвску… Из-за маленькой скорости мы прилетели на аэродром, когда транспортники уже все разгрузились. Меня встретил Рощин с группой охраны. Загрузились в машины и покатили в город, в главную базу Спецназа.
Дело сделано; первые эшелоны уже начали приходить на станцию Ямполь и переправляться в Хутор Михайловский. А завтра – всё полученное будет распределено по местам… Рейд прошёл удачно,
– Да не расстраивайтесь вы так товарищ командир. Все бабы дуры, так что с них взять ? И чего на них злиться… - но я так зыркнул на него, что он сразу же заткнулся и больше с утешениями не лез… Зашёл в автобус; устроил "планёрку" с командирами по рации: у кого что и как ? Ответ ожидаемый: всё в порядке; Спецназ функционирует в штатном режиме… Отдал приказ – докладывать, если что… Достал бутылку коньяка: как говорил герой одного фильма – после такого или по бабам или водка. Или всё вместе и много ! К бабам нельзя – там Романова, наверняка страдает, а добрые души её утешают, да меня поругивают – в пропорцию… Водка… Как то уж приземлённо. Только коньяк.
На столе нехитрый натюрморт: Бутылка коньяка; рюмка; развёрнутая плитка шоколада… И в придачу – мрачный тип… Махнул сотку – лучше не стало. Махнул вторую… Вроде стало не так гадко, но всё равно: понимал – "наехал" на девчонку, не знающую, что всем нам принесёт подобная терпимость и всепрощение в будущем. А с другой стороны: она что – в первый таз сталкивается с подобным предательством ? Или пропускала мимо ушей всё, что я говорил и ей и бойцам… А она ведь при этих беседах присутствовала ! Или материнские инстинкты взыграли ?! Тогда пусть идёт в гражданскую жизнь и рожает детей; живёт с мужем счастливо или несчастливо. А в Спецназе такой делать нечего ! Вот так: успокаивая и заводя себя, "приговорил" третью стопочку, а за ней и четвёртую… Достал из чехла гитару и заиграл, перебором что то грустное, печальное. И даже – что то запел такое негромко. Самоистязание с самокопанием прервал громкий стук в дверь. Поднял, "слегка" затуманенные глаза: на пороге стоит Грета Мюллер…
– Это кто же вас обидел до такого состояния ? – участливо спросила она – неужели эта соплюшка ? А я то думала: наш командир – из стали высших сплавов ! А он то оказывается у нас – человек и ничего человеческое ему не чуждо. А это у нас что такое ? – вроде как только заметила у меня на столе "натюрморт"…
– Выпьешь со мной Греточка ? – спросил я. Она помотала отрицательно головой. Я посмотрел на неё и кивнул согласно:
– Тогда и я тоже не буду… Мюллер подошла ко мне; прижалась к плечу упругой грудью и зашептала томно, с придыханием, от которого у меня возникло некоторое томление и "стойкость духа":
– Товарищ командир… Ну разве вы эгоист какой то – сами себе поёте и сами себя слушаете, а там ваши подчинённые истомились уже по вашим песням ! Берите гитару, пойдёмте к нам – там у вас будут очень благодарные слушатели ! Я помотал головой:
– Не пойду ! Там… - добавил раздражённо – Романова…
– Да далась вам эта Романова ! – воскликнула Грета – там и без неё есть кому вас послушать и кто ждёт вашего прихода с нетерпением ! Да к тому же у нас гостья… - закончила она. Я снова мотнул головой:
– Без баяна петь не буду ! – капризно заявил, сдавая позиции…
– Будет вам баян. С баянистом… - заверила меня Грета – я прямо сейчас пошлю за ним бойца охраны…
– А он тебя послушает ? – удивился я – у него же командир есть…
– Вы для всех командир ! – торжественно произнесла она – вы подтвердите мою просьбу ! – снова прижалась она ко мне. Разводят… Ох – разводят меня, как последнего лоха на примитивные женские уловки. Я поддаюсь – а чего не поддаться ? Сидеть и страдать в одиночестве ?