Никита Добрынич
Шрифт:
— Их всего сорок разбойников, как в сказке. Нашу броню им не пробить. Я их один, голыми руками передушу, как цыплят. Ракетницу дайте, попугаю немного. Паника в рядах врага, это главное оружие.
— Побежали, Али Баба, — хмыкнул Женя.
— Владимир Александрович, он меня бабой обозвал!
Через двадцать минут спецназовцы перешли на шаг, нужно было отдышаться и успокоиться.
— Ты, думаешь, реально справимся, — тихо спросил Женя.
— Нахрапом? Нет, конечно. Собьют с ног и утопят в реке.
— Тогда, какой план.
— Ждем нападения на ладью. Дальше по обстановке. Залегли за пригорком.
— Ждем, значит, ждем. Не привыкать.
Из-за поворота реки показалась ладья. Разбойники попрыгали в маленькие лодочки и начали споро грести навстречу. На берегу осталось полтора десятка лучников, с громадными, выше человеческого роста, луками. Длинные стрелы летели медленно, казалось, можно легко увернуться, но воины, на ладье, только, закрылись большими щитами.
— Наш выход. Давай, как можно тише. Попробуем, сначала, ножом поработать. Ты справа, я слева. По два разбойника убрали удачно. Олег справился с третьим чисто, без шума, а у Жени вышел сбой, нож соскочил с массивного ошейника. Второй удар достиг цели, но лучники обернулись на предсмертный крик. Олега они не видели. У четверых были луки со стрелами, и они их выпустили в Женю. «Если в голову попадет, шею сломает», — подумал Женя, бросаясь к ближнему лучнику. Он потерял сознание раньше, чем ударил разбойника ножом.
— Падать надо было, напарник.
— Ты их один всех девятерых положил, — восхитился Женя.
— Восьмерых. Своего, четвертого, ты зарезал в падении. Я встал за дерево, и тупо всех перестрелял. Имей ввиду — патроны пополам, сейчас они дороже золота, с тебя четыре штуки.
— Восемь попаданий из восьми по движущимся целям? Так не бывает!
— Звук выстрелов тихий, они не понимали, что их убивает. И, честно говоря, было шесть раненых, пришлось добивать.
— Долго я был в отключке?
— Пару минут. Серьезно тебя приложило. Лежи, не вставай. Я посмотрю, как у купцов дела. Ситуация на реке серьезно изменилась. Разбойники никак не могли ворваться на ладью. Первая линия защиты орудовала копьями, а вторая стреляла из луков.
— Женя, у них, пока, ничья. Ждем. Голова не кружится, в глазах не двоится?
— Нет.
— Пальцев сколько?
— Три.
— Я серьезно, — нахмурился Олег.
— Извините, доктор, один.
— Хороший был коньяк. Неудачно получилось.
— Коньяк не причем. Видел у него какой ошейник? — обиделся Женя.
— Видел. Дорогая вещь. Ты лежи, я пойду трофеи собирать.
— Поглядывай не реку, мародер.
— Больной, с Вас четыре патрона.
— У тебя забудешь! Минут через десять Олег принес трофеи.
— Ты с ума сошел, я не донесу. Луки зачем? Это кольчуга? Да я её пальцем проткну. Одежда с насекомыми, положи подальше, — возмущался Женя.
— Тут недалеко десяток лошадей с телегами. На себе ничего везти не нужно будет. Охрану я «убрал».
— Я переодеваться не буду. Насекомых не выношу.
— Ты хочешь купцов напугать. Двое в черном, один в голубом. Джинсовый костюм Коробова еще так-сяк, но нашу одежду здесь не поймут. У Владимира Александровича есть тазик, прожарим на костре, насекомые сдохнут.
— Как дела у купцов?
— Шансов мало. Разбойники проникли на ладью. Ждем.
— Может, потратим десяток патронов? — пожалел купцов Евгений.
— Расстояние больше пятидесяти метров. Три-четыре патрона на одного бандита потрачу.
Все решил главарь разбойников. Гигант двухметрового роста, он один завалил половину охраны. Разбойников осталось не больше дюжины. Примерно столько же купеческих людей попрыгали из ладьи в реку и поплыли на другой берег. Или это были не воины, или они успели снять броню. Плыли легко, никто их не преследовал. Главарь разбойников послал к своему берегу лодку с двумя гребцами, решил проверить, как дела на берегу. Евгений, скрипя сердцем, отдал Олегу свой нож, тому даже не пришлось тратить патроны. Олег сделал все, как на тренировке, метнул оба ножа и убил обоих. Ладью постепенно сносило течением, на стремнине оно было достаточно быстрое. Главарь выжидал. Это не нравилось Олегу. Евгений остался на месте засады, им пришлось разделиться. Главарь разбойников нервничал, он ждал нападения, его не было, а посылать к берегу новую разведку было глупо. Пристать на чужой берег можно, но, как и куда везти добычу. Осторожность, в конце концов, победила, бесстрашный боец направил ладью к чужому берегу. К этому времени ладью снесло километра на два, до Коробова было недалеко, и Олег побежал к нему. Владимир Александрович, быстро понял ситуацию, и заковылял вверх по реке. Олег, быстро спрятав вещи в кустах, забрав с собой только деньги, легко догнал старика. Напротив стоянки ладьи устроили наблюдательный пункт. Олег проверил беретту, вернул Коробову ракетницу.
— Замаскированы Вы хорошо. Если попробуют переправиться, стреляйте из ракетницы и сидите тихо, как мышь. Мы будем недалеко, — пообещал Олег. Через пятнадцать минут спецназовцы плыли на лодке на правый берег Дона. Греб Олег, он пытался поберечь Евгения. Из-за поворота их не было видно ни купеческим людям, ни разбойникам. До ладьи шли осторожно, практически крались. Неожиданно натолкнулись на пятерку маленьких лошадок. Те лежали тихо, не шевелясь, не фыркая. «Дрессированные», — синхронно подумали спецназовцы, и стали вдвойне осторожнее. Пятерка кочевников, вооруженная луками, застыла буквально в двадцати метрах от ладьи.
«Неужели нападут? Шансов ноль. Их один главарь всех в капусту покрошит», — не поверил своим глазам Олег. «Ну и порядки. На одного мирного купца по статистике две банды», — удивился беспределу Евгений. Главарь умер первым. В него вонзились сразу пять стрел. Спустя три залпа численность сравнялась, но разбойники уже добежали до кочевников и в рукопашной оказались наголову сильнее. «Ну и как они, вчетвером, собираются утащить груз», — удивился Олег. Он подкрался к ближнему разбойнику, и свернул ему шею. «Вернее, втроем. Нет, уже вдвоем», — отметил Олег результативный бросок ножом Евгения. Двое, оставшихся, пытались убежать, но в одного Олег бросил нож, а второго Евгений поймал за руку и уронил лицом в землю. Олег пошел за ножом и удивился. Разбойник увернулся от ножа, но оступился и ударился головой о камень. Теперь он сидел, с ужасом смотря на дьявола в черном.