Никогда не было, но вот опять. Попал 2
Шрифт:
По тому, как дернулись роскошные усы и помрачнело лицо, понял, что попал в точку. Так! Завуалированные «синяки и шишки» обещаны. Теперь надо как-то выруливать на «пироги и пышки». Но вырулить не дала влетевшая в комнату, растрепанная и запыхавшаяся тетка Ульяна. Видимо увидела входящих в дом Хренова с городовым и кинулась спасать свою Дарьюшку. С порога она наехала на Дермидонта:
— И что ж ты ирод такой все ходишь? Тебе же было сказано, чтобы отстал от неё. А ты, Игнат, саблю нацепил, а пьянице этому потворствуешь. Вот скажу отцу твоему — Степану, он на твои усы
— Здравствуйте Ульяна Никифоровна. — Сбил я бабульку с боевого настроя.
— Барчук это ты што ли? Не увидела тебя сослепу. А это кто с тобой такой важный?
— А это уважаемая Ульяна Никифоровна дед мой Софрон Тимофеевич. Мы тут у Дарьи Александровны дом недостроенный покупаем. Вот пришли договориться, когда оформлять будем.
— Хорошее дело. А что картинки покупать больше не будешь?
— Так вешать некуда. Дома-то еще нет. Те рисунки я в подарок хорошим людям купил. И вы зря так на Игната Степановича набросились. Он ведь при исполнении. Вот пришел разузнать, как тут вдова живет, не обижает ли кто? Так ведь Игнат Степанович?
Горлов не ожидавший такого вопроса, растерялся:
— Дык, оно конечно…
— Видите! И Игнат Степанович подтверждает, что пришел не просто так.
Игнат Степанович чувствовал, что проклятый хлыщ, что-то затевает, но не успевал за говорливым хлопцем. А я разливался соловьем:
— Знаете ли вы уважаемая Ульяна Никифоровна, как трудна работа городового? Ведь он должен знать всех на вверенном ему участке. А это почти тыща душ и каждого расспроси, разузнай чем живет и чем дышит. Не замышляет ли чего супротив порядку, что богом нам дан. Так ведь Игнат Степанович?
— Оно так…
— Опять же варнаки бедокурят и за ними успевай. Да еще начальство спрашивает строго, если что не так. Вот видите Ульяна Никифоровна, только Дарья Александровна хотела к участковому приставу с жалобой пойти, а Игнат Степанович уже тут как тут. Да еще и господина Хренова привел. Ведь как раз на него госпожа Зотова и хочет пожаловаться. Так, что прям сейчас я думаю, Игнат Степанович с жалобой разберется и к приставу не надо будет идти.
Горлов снова оглянулся, на малость взбледнувшего, Хренова и взгляд этот, ничего хорошего последнему не сулил. Идея наехать на строптивую вдову, используя, так сказать, административный ресурс в лице городового второго разряда, уже не казалось Дермидонту такой привлекательной, и он стал потихоньку пятиться к дверям. Я пресек эти поползновения.
— Куда это вы господин Хренов? Игнат Степанович попридержите Дермидонта, не знаю как его там по батюшке.
Тот повернулся к струхнувшему мужику и, указав на лавку возле дверей, хмуро произнес:
— Сядь сюда!
Затем протянул мне дедовский паспорт и, оглядев всех присутствующих тоскливым взором, произнес:
— Что за жалоба?
Я видел, что городовой уже не раз пожалел, что повелся на рассказы и обещания Дермидонта и принял участие в этом, теперь уже не простом, деле. Он бы, пожалуй, плюнул на все и ушел, но сообщение о том, что жалоба будет подана участковому приставу, останавливало его. Одно дело самому по тихому разобраться в этой склоке, и совсем другое, когда придется докладывать приставу, который будет недоволен уже тем, что приходится ему самому напрягаться. А тут и до обвинения в плохой работе недалеко.
Я прекрасно понимал городового Горлова, поскольку в прошлой жизни, будучи небольшим начальником, не раз попадал в подобные ситуации. Мысленно хохотнув над незадачливым Игнатом: «А кому сейчас легко», продолжил представление. Отдав паспорт деду, который с удовольствие наблюдал за этим цирком, я обратился к городовому:
— Игнат Степанович вы присядьте вот сюда к столу, а Дарья Александровна с Ульяной Никифоровной нам с вами чайку спроворят. Самовар то еще не остыл? — Спросил я женщин.
— Не остыл.
И женщины в четыре руки быстренько убрали все со стола и водрузив самовар, разлили чай по чашкам поставили на стол плошку с дорогущим колотым сахаром и другую с нарезанным лимоном. Дед, пододвинув стул на котором сидел, присоединился к нашей компании. Я бросил сахар и кружечек лимона в чай, размешал и отхлебнул. Потом пододвинул плошку с лимоном поближе Горлову и сказал:
— Игнат Степанович с лимончиком чаек попробуйте, все вкуснее с лимончиком-то. Спрашиваете, что за жалоба? Так домогался сей господин Дарьи Александровны. — Указал я на Дермидонта, которому женщины чаю не налили, и он сидел с видом несправедливо обиженного.
— Когда его отвергли, то он заявил, что покойный купец Иван Зотов, взял у него в долг двести рублей. Но Дарья Александровна говорит, что про долг господину Хренову ей ничего не известно и что все долги покойного мужа она закрыла. Поэтому нам с вами нужно разобраться, насчет этого дела. Если долг есть, то госпожа Зотова его обязательно выплатит, хотя это будет для нее и затруднительно. А если долга нет и все это Хренов выдумал, тогда как?
От моих слов городового слегка перекосило, и он, злобно посмотрев на Дермидонта, процедил:
— Говори!
— Что говорить? — Проблеял бедняга.
— Господин Хренов расскажите подробно, когда и где вы давали в долг деньги Ивану Зотову. — Влез с вопросом я.
Дермидонт с затаенной надеждой взглянул на городового, но наткнувшись на злой ответный взгляд, стал рассказывать:
— Весной перед самым отъездом он пришел ко мне домой и попросил в долг двести рублей.
— Расписку предъявите, господин Хренов.
— Расписку? Какую расписку?
— Расписку, какую вам дал купец Зотов.
— Не давал он мне никакой расписки. Купеческое слово дал, что по приезду долг вернет.
— Купеческое слово оно конечно крепкое, но к делу его не пришьешь. Скажите господин Хренов, а почему он именно к вам обратился за деньгами. Вы, что ему родственник или может друг?
— По соседски попросил помочь.
— Что ж ты врешь! Рожа твоя бесстыжая! По соседски… По соседски он тебе морду бил по весне. Тьфу! — Не выдержала тетка Ульяна. — Что вы слушаете этого пропойцу. Он отцовское наследство пропил, а теперь с Дарьюшки денег содрать хочет.