Никогда не кончится июнь
Шрифт:
Я все знаю. Но дело не в этом…
— Ты все знаешь! — помнится, увещевала меня мама, когда в третьем классе я принимала участие в своем первом конкурсе исполнителей на народных инструментах.
Я все знала. Но я не учла, что могу упасть на коньках и повредить локоть, а потом проходить месяц в гипсе… Но я все знала…
Какое отношение имеют эти всплывшие вдруг воспоминания к моему завтрашнему мероприятию?.. Что может мне помешать?
Может… Обман, шельмовство, коварство…
Или карты.
Они могут быть краплеными. Или заколдованными…
Я почувствовала легкое головокружение и выпадение из реальности.
Потом откуда-то раздался истошный вопль, и я ощутила резкий запах у самых ноздрей.
— Нашатырь! — раздалось над ухом басовитое пояснение.
Я уставила на доморощенного фельдшера блуждающий взгляд.
— Даша, да что случилось?! — обеспокоенно спросил тот.
— Завтра все будет кончено, — медленно оповестила я. И пояснила: — С «Лабиринтом». Мне придется сыграть с ними в карты. Одну игру, в дурака. И если я выиграю, мне будет дано право исправлять ошибки твоего дядюшки. То есть лететь в Милан и вырывать победу на конкурсе гитаристов.
— Это она сказала? — Степа покосился на валяющуюся на полу трубку.
Я ответила коротким кивком.
— В дурака? А разве ты хорошо играешь?..
Я подняла на него глаза и прищурилась.
— Лучше, чем кто-либо другой.
— Тогда ты выиграешь! — воскликнул парень, и брови его взмыли к самому лбу.
Перед глазами опять встало серое здание кафе «Лабиринт».
— Если что-нибудь мне не помешает, — задумчиво сказала я.
И, помолчав, добавила:
— Если игра не состоится, закрыть пари будет уже невозможно.
И горькая память Альки так и будет до скончания века метаться светлой тенью среди стен одиннадцатого номера "Лабиринта", а призрак Бориса — блуждать где-то между небом и землей вместе с неприкаянной душой Горячева…
— Завтрашний поединок — наш единственный шанс. Понимаешь? Единственный!
Степа растерянно захлопал глазами. В этот момент он стал похож на откормленного рыжего кота, который привык сытно кушать и возлежать на диване в ногах у обожающей его хозяйки, и вдруг волею судьбы оказался один на незнакомой улице и заблудился.
Но момент растерянности длился недолго. Внезапно парень вновь приобрел выражение кота, который нашелся и опять лежит на диване, и сообщил:
— Смотри, что я разыскал, когда ты ездила на почту!
И он высунул из-за спины колоду карт. Я сразу узнала ее — это была та самая колода, которую в течение двенадцати лет я почти каждый день держала в руках и знала на ощупь каждую ее шершавинку.
— Где ты ее взял?! — поразилась я, выхватывая колоду из рук парня. Те же причудливые дамы, те же сказочные валеты…
— Я вчера пол у дяди разобрал, — признался Степан. — Ну для чего-то же была загадана эта загадка? Правда, конец я так и не вспомнил… Но в ней ведь упоминается пол с потолком… Я пригляделся — а там, в спальне, в одном месте доска как-то неровно лежала. Я ее легко приподнял, и она отошла. А под ней… ну вот! — закончил он свою бессвязную речь.
И наступила пауза.
— Мне нужно играть именно этой колодой, — наконец, сказала я, перебирая пальцами знакомые карточные «рубашки». — Тогда я могу хоть в чем-то быть уверена.
— Так пронеси ее с собой!
— Как? В кармане? Боюсь, что пронести ее обычным способом будет не так-то просто…
Мы призадумались.
— Поставь-ка кофе! — решительно попросила я. — Нужно что-то придумать…
ГЛАВА 41
— Ты знаешь путь… — медленно произнес Степа, ставя на стол чашку ароматного напитка. — А они не знают, что ты знаешь… Они же не видели тебя! Они же тебя так и не нашли!
Я сразу поняла, к чему он клонит.
— Мне нужно прийти туда до игры и подменить колоду в игровой комнате, — согласилась я, чувствуя, как из души поднимается смутная тревога. — Но это очень опасно… Там постоянно блуждают какие-то призраки… Я слышу их, я вижу их глаза… Их очень много в том огромном зале, где я выступала… В каких-то номерах, расположенных по коридору, находятся то ли люди, то ли привидения… А вдруг они меня заметят?..
Мне вспомнились отрезанные волосы, и я с большим трудом отогнала это тяжелое воспоминание. Но тогда со мной была бабочка… А будет ли она завтра?..
Комната вдруг показалась мне сумрачной, как будто невидимые свинцовые тучи сгустились над моей головой.
Словно угадав мои мысли, Степа осторожно спросил:
— Ты говоришь, бабочка была там? Но она же предупреждала, что больше не сможет помогать нам…
— Если быть точнее, она говорила, что больше не прилетит… Не прилетит сюда.
— Значит, там, в кафе, ты можешь на нее полагаться?
Я пожала плечами.
— Не знаю… Не знаю, на что я вообще могу полагаться…
И сердце мое опять, в который раз, пугливо плюхнулось куда-то вниз, в желудок.
Степа помолчал, а потом вдруг резко поднял на меня глаза.
— А давай на время устраним Чекнецкого и его команду?
— Как это — устраним Чекнецкого?.. — не поняла я.
— Как мы помним, в прошлый раз все это сборище приехало туда на его машине, — начал вразумлять меня внезапно поумневший подросток. — А что будет, если мы на некоторое время лишим их средства передвижения? Давай так, — зачастил парень. — Ты отправишься в кафе. А я буду следить за его домом и смотреть, как идут дела. И задержу его, если он раньше времени решит туда направиться.