Никогда не люби незнакомца
Шрифт:
Девушка резко вскочила на ноги. Грудь судорожно вздымалась, глаза сверкали. Несмотря на то, что я плохо знал Мэрианн, по ее поведению понял, что попал не в бровь, а в таз.
— Я не верну его! — закричала Мэрианн. — Кто ты такой, чтобы приказывать мне? Ты не имеешь права командовать!
Я взял портрет и начал медленно рвать его на мелкие кусочки.
— Перестань кричать, как базарная баба! — спокойно сказал я, хотя внутри весь кипел.
Когда Мэрианн увидела, что я рву портрет, она бросилась на меня с кулаками.
— Невежественный дурак! Раз я тебя кормлю, пою, ты вздумал, что можешь
Внезапно что-то внутри меня словно взорвалось, и я ударил ее по лицу. Мэрианн упала на диван.
— Или ты заберешь портрет Джерро, или я изобью тебя до потери сознания! — холодно произнес я.
Неожиданно выражение ее лица изменилось. Оно смягчилось, глаза затуманились.
— Я тебе верю. Ты на самом деле можешь избить меня, — хрипловатым голосом удивленно проговорила она.
— Да, я серьезно. Мне нужен портрет.
Мэрианн обняла меня и заставила сесть рядом.
— Мой любимый, дорогой, конечно, я заберу его. Я тебе дам все, что ты хочешь.
Она поцеловала меня горячими губами, и мир сразу перевернулся с ног на голову. На следующее утро на столе опять стоял портрет Джерро Браунинга.
Глава 11
Я сидел в большом кресле в углу комнаты и курил подаренную Мэрианн трубку. В этот момент я и принял окончательное решение. Вытащив изо рта трубку, с отвращением посмотрел на нее. Во рту появился горьковатый привкус. Зачем я вообще курю эту дрянь? Я же терпеть не могу трубку и никогда не полюблю ее, но Мэрианн сказала: «Дорогой, почему ты не куришь трубку?» «Не знаю, — ответил я. — Никогда не пробовал». «В трубке есть что-то по-настоящему мужественное. Это единственная вещь, которую не курят женщины. Хочешь трубку?» "Нет, не думаю. Я привык к «Кэмелу».
Но на следующий день Мэрианн купила не одну, а набор из целых четырех трубок и коробочку с ершиками для чистки мундштуков. Еще она достала особый ароматный табак и торжественно вручила все это мне. Мэрианн с нетерпением ждала, когда я набью трубку и суну ее в рот.
— Дай я тебе ее зажгу. — Она стояла около моего стула, очаровательно наклонив голову набок и держа в руке спички.
Когда она поднесла спичку, я принялся сосать трубку. Мэрианн сделала шаг назад и окинула меня критическим взглядом. Трубка оказалась очень горькой. Я глубоко затянулся и выпустил дым.
Внезапно Мэрианн опустилась на пол и взглянула на меня.
— Замечательно! — Она с обожанием посмотрела на меня. — Ты просто создан для трубки.
После таких слов я уже не мог ничего сделать. Как я мог сказать, что мне не нравится трубка, что меня тошнит от нее? Со временем трубка нравилась мне все меньше и меньше, и я часто курил сигареты после трубки, чтобы перебить горечь во рту.
Я смотрел на трубку в руке и думал, что это символ меня, меня нынешнего, такого, каким я стал. Вот я, молодой, здоровый, сильный мужчина, могу и хочу что-нибудь делать, но ничего не делаю. Я не мог сказать, что жить не мог без работы, я любил работу так же, как и все остальные, но внезапно я почувствовал свою ненужность. Я отдался размеренному течению беззаботной жизни. Я был рад жить с Мэрианн, заниматься с ней любовью и ничего не менять.
Мой взгляд непроизвольно упал
Я вспомнил, как он говорил: «Что ты ищешь, Фрэнк? От чего прячешься? Что делаешь для своего счастья?» и «Только работая вместе, мы добьемся того, к чему все стремимся», «Жить в мире, как люди, среди людей, с людьми...»
Меня вырвали из воспоминаний слова Мэрианн:
— О чем задумался, Фрэнк?
— О нем. — Я улыбнулся, продолжая смотреть на портрет Джерро.
— Я так и подумала. На твоем лице появилось такое выражение, будто он разговаривает с тобой.
Я отложил трубку в сторону, закурил сигарету и решил больше никогда не курить трубку. Когда я подумал о трубке, в голову пришла еще одна мысль.
— Мэрианн?
Она подошла, села на пол и, положив мне на ноги руки, прижалась ко мне.
— Да, дорогой?
— Я буду работать.
— Ты об этом думал? — Она вопросительно посмотрела на меня.
— Да.
— Но, дорогой, — запротестовала она, — зачем тратить силы и время на жалкую работу, когда в этом к тому же нет необходимости? Разве ты сейчас не счастлив? Разве у тебя нет всего, что тебе нужно?
— Есть, но я... чувствую себя ненужным... оторванным от жизни. Раньше я жил полнокровно, а сейчас...
— Какое тебе дело до того, что происходит вокруг? Что там хорошего? Здесь так замечательно — мы живем в своем собственном маленьком мире, где нас никто не беспокоит, никто не несет нам свои заботы и тревоги. Разве ты не любишь меня?
Я посмотрел на Мэрианн. Она положила подбородок мне на колени и смотрела на меня снизу вверх.
— Конечно, люблю, но это не имеет никакого отношения к нашей любви. Я люблю, обожаю тебя, я очень счастлив с тобой, но это не все. — Я попытался найти слова, которые заставят ее понять меня. — Предположим, у тебя бы не было твоей живописи. Что бы ты делала?
— Это совсем другое. Это искусство, это чувство, которое поглощает всего полностью, без остатка. С живописью нельзя бороться. Это не просто работа.
— Но это все равно работа, — не согласился я. — И ты будешь чувствовать опустошенность, если не будешь рисовать. То, что я хочу делать, не искусство, как ты его называешь, но оно дает мне такое же удовлетворение, как тебе живопись.
Мэрианн встала и посмотрела на меня, слегка нахмурившись.
— Я начинаю верить, что он на самом деле говорил с тобой.
— Что ты хочешь этим сказать? — заинтересовался я. — Он и с тобой об этом разговаривал?
— Много раз, — не сразу ответила девушка. — Я умоляла Джерро послушаться меня, воспользоваться шансом и пожениться, но он не послушал меня. Это было глупо, ужасно глупо — у нас могло быть все, чего только можно было хотеть, и все же ему этого казалось мало. Что дали Джерро его идеалы? А теперь и ты хочешь сделать то же самое — разрушить наше счастье! — Она села на стул и заплакала.