Никогда не люби незнакомца
Шрифт:
Я глупо смотрел в быстро бледнеющее лицо. Стрелка часов передвинулась на десять лет назад, и вновь на мою одежду капала кровь Силка Феннелли. Опять, как и тогда, я стоял, парализованный от страха. Прошли десять лет, целых десять лет! Только на этот раз я не бросился бежать.
Я поймал такси и повез Феннелли в Бельвью. Передав его врачам, сразу ушел, не желая отвечать на вопросы копов. На улице я закурил и вспомнил, что забыл саквояж, но, когда вернулся на место происшествия, чемодан исчез. Я горько рассмеялся. Можно было и не ехать.
Неожиданно меня охватила усталость.
Сон не шел, я уже выспался. Долго ворочался в темноте, потом встал, надел брюки, сел к окну и закурил.
Странно, но за, десять лет Феннелли почти не изменился. Как ему удалось так быстро узнать меня? Неужели я тоже не изменился? Или ситуация требовала быстрых решений? Не знаю, я не мог этого понять. Задумавшись о прошлом, впервые за последние месяцы вспомнил о родственниках. Как там они? Вспомнил друзей: Джерри, Мартин, Джанет. Прошло столько лет, что лица начали стираться из памяти.
Я вспомнил завтраки в доме дяди Морриса, теплые душистые булочки, улыбку тети Берты. Вспомнил школу и детский смех. Я многое вспомнил и сразу почувствовал себя старым и усталым.
Я лег. Усталость быстро прошла, но сон все равно не шел. Я крутился и думал о Мэрианн. Она бы сразу поняла, что мне не спится, пришла бы поболтать. Я бы расслабился, чувствуя рядом ее теплое тело. Мэрианн бы быстро уснула, беспечно забросив на меня ногу, и со временем я бы тоже уснул. Но сейчас Мэрианн не было рядом, и я не мог уснуть. Я вспомнил, как она стояла в дверях, прощаясь со мной.
Вспомнил низкий хрипловатый голос: «В тебе есть что-то от Джерро и ото всех людей, которых ты знал. Но больше всего ты...»
Ну а что же я сам? Я никогда не заглядывал себе в душу. Что же насчет меня самого? Из всех людей, которых я знал, себя, похоже, я знал меньше всего. Почему я совершал эти поступки, а не иные? Почему всегда плыл по течению и никогда не пытался найти ответ? Я не знал. Что я хотел? Деньги? Любовь? Друзей? Уважение? Я искал ответ, но не мог найти.
Живя с Мэрианн, я много читал. У нее была целая библиотека, и я пожирал книги, но нигде не мог найти ответа. Что думают обо мне люди? Почему они пускают меня к себе в дома и сердца, зная, что в ответ я мало что могу дать?
Я скучал по Мэрианн. Днем я спал, потому что сильно устал, но сейчас меня охватило страшное одиночество. Хотелось набрать ее номер и услышать такой родной голос: «Алло, дорогой?»
Но я не мог позвонить Мэрианн. Никогда нельзя вернуться назад. Это я уяснил еще в детстве. Никогда нельзя вернуться в прошлое... никогда! Наконец, я уснул. Мэрианн, Мэрианн, даже во сне ты приходишь ко мне! Даже во сне ты приносишь покой и радость. Освободишь ли ты меня когда-нибудь от этой муки?
Когда я проснулся, в окно светило яркое солнце. Сначала я закрыл лицо руками, не желая вставать и встречаться с реальностями дня, но постепенно ожил, появились мысли. Вот это завтра! Твое завтра! Вставай!
Я спустился принять душ, потом оделся и отдал портье ключ. Слишком дорогая для меня гостиница, учитывая мои теперешние обстоятельства. Два доллара в день — непозволительная роскошь! Вернусь лучше в «Миллс», он мне сейчас больше подходит!
Я купил утреннюю «Таймс» и просмотрел объявления о приеме на работу, однако ничего подходящего не нашел. Потом отправился на Шестую авеню, но и там не повезло. Меня это совсем не встревожило, я не сомневался, что найду работу. Наступило завтра, и оно принадлежало мне!
Прошло два месяца, и для меня продолжалось это завтра, но я уже начал сомневаться, что оно принадлежит мне. Я даже начал сомневаться, есть ли у меня вообще завтра? Начался март, и по-прежнему было очень холодно. Толстое пальто вместе с часами и другими атрибутами прежней жизни я давно продал. Уже не одну неделю жил впроголодь, стоя в очередях за бесплатным обедом и в бюро по трудоустройству. За два месяца я так и не проработал ни одного дня.
Последнюю ночь я провел в подъезде, из которого меня прогнал дворник. Я вышел на улицу замерзший и несчастный. В ушах звенели ругательства, которыми он меня осыпал. Он размахивал метлой и называл меня бродягой и вором. Я выскочил из подъезда, как вор, а ведь я только пытался украсть себе ночной отдых.
Я проголодался, я замерз. Автоматически сунув руку в карман за сигаретой и не найдя ни одной, принялся смотреть под ноги в поисках окурков. Навстречу шел мужчина, у которого, кажется, можно было стрельнуть сигарету. Он прошел мимо, а я так и не сумел перебороть стыд. После того, как он прошел, меня охватила досада и злость. Почему я не остановил его? Что тут страшного и сложного? Надо только сказать просящим голосом: «Мистер?» и состроить скорбную физиономию. Даже можно было не говорить, они знали все остальное. Но я не мог заставить себя приставать к прохожим. Что-то внутри протестовало, и я не мог попрошайничать. Мужчина свернул за угол, а я двинулся дальше.
Дурак, твердил я про себя! Дурак! Дурак! Когда же ты поумнеешь? Когда перестанешь обманывать себя. В тебе нет ничего особенного, ты ничем не отличаешься от всех остальных. Проси, умоляй, поцелуй кому-нибудь зад. Только так можно выжить!
Вернись к Мэрианн... Мэрианн. Она возьмет тебя назад. Ты опять будешь жить, как человек, в теплом доме, полном еды, спать с красивой женщиной. Господи, женщина! Я расхохотался. Что бы ты выбрал, женщину или кусок мяса, спросил я себя? Когда я представил шипящее мясо, рот сразу наполнился слюной, и я понял, что выбрал бы мясо.
Я остановился перед знакомой дверью и позвонил. Интересно, что я скажу? «Мэрианн, я хочу есть. Я замерз. Пожалуйста, впусти меня. Пожалуйста, возьми меня назад. Я больше никуда не уйду. Пожалуйста, Мэрианн, ну пожалуйста!»
А что, если она ответит: «Нет, уходи!» Нет, она не прогонит меня, она моя! Разве Мэрианн не говорила это много раз? Прошла вечность, прежде чем дверь открылась.
— Нет, мисс Ренуар здесь больше не живет. В прошлом месяце она вернулась домой на Гаити. Извините.