Никогда не сдаваться! Лучшие речи Черчилля
Шрифт:
Никто не спасет Англию, кроме нее самой. Если мы перестанем верить в себя, в свою способность направлять и управлять, если мы утратим волю к жизни, то тогда у нас действительно нет будущего. Если сейчас, когда повсюду вокруг нас другие нации день за днем используют оружие и торговлю для проведения политики агрессивно-воинствующего национализма, мы будем продолжать бездействовать, следуя своим теоретическим доктринам, если мы не выйдем из оцепенения, вызванного послевоенным истощением, – мы уже проходили через это 20 лет назад, для нас это не в новинку, – то тогда и в самом деле сбудется все, что предрекают пессимисты, то есть нас ждет неминуемый крах.
Но почему мы должны разрушать прочное здание британской политики, фундаментом которого являются готовность прийти
Мы более опытны и сплоченны, чем любой другой народ в мире. Вполне может статься, что самые славные страницы нашей истории еще не написаны. И в самом деле, те самые проблемы и угрозы, что обступили нашу страну, должны возбуждать в нынешнем поколении англичан чувство благодарности за то, что им выпало жить здесь и сейчас. Мы должны радоваться той ответственности, которой судьба удостоила нас, и гордиться тем, что мы являемся защитниками своей страны в эпоху, когда на карту поставлено само ее существование. Мне посчастливилось дожить до того момента, когда наша страна достигла наивысшей славы, и я не сомневаюсь, что если Англия будет продолжать в том же духе, то вряд ли что-нибудь помешает кому-нибудь другому через 20 лет подняться из-за стола и произнести в этих стенах речь, наполненную тем же чувством гордости и надежды, которое двигало мною сегодня вечером, когда я решился выступить перед вами.
Корона и парламент
27 мая 1953 года
Официальный обед, устроенный Межпарламентской ассоциацией Содружества наций, Сент-Стефан-холл, Вестминстерский дворец
Эта речь была произнесена в присутствии новой королевы незадолго до ее коронации, назначенной на 2 июня.
Стены этого овеянного славой и наполненного духом старины зала хранят память о давнем противостоянии короны и парламента, и я, наверное, не ошибусь, если скажу, что большинство из нас сейчас находятся в какой-то сотне ярдов от статуи Оливера Кромвеля. Но все это уже в прошлом. Нравственные и интеллектуальные силы, сошедшиеся в неистовом и кровавом поединке три столетия назад, теперь действуют заодно. Уже давно стало привычным говорить не «корона против парламента», а «корона и парламент».
Упорно идя вперед путем проб и ошибок, за прошедшие столетия мы на своем острове выработали один очень хороший принцип. Вот он: «Король не несет ответственности». Люди могут сколь угодно часто менять плохих советников – у них есть такое право. Проиграно важное сражение – парламент указывает на дверь правительству. Одержана крупная победа – ликующие толпы народа приветствуют королеву. Мы на своем опыте убедились в эффективности и жизнеспособности этой доктрины. Если что-то идет не так, вся ответственность ложится на политиков. Если все складывается удачно, достигнутый успех служит укреплению нашего Содружества наций и империи.
Мы собрались здесь сегодня, чтобы воздать честь 50–60 парламентам и одной короне. Так уж у нас заведено, что парламенты занимаются разговорами, а корона – сияет. Самые старшие из собравшихся здесь подтвердят, что мы никогда не испытывали недостатка в разговорчивых членах парламента и министрах. А самые молодые уверены, что им уже никогда больше не увидеть столь восхитительного блеска короны, как в эти радостные дни.
Конечно, найдутся завистники, которые скажут, что мы хотим получить все и сразу. Вполне возможно, что они правы. Мы стремимся жить в совершенном
Мы должны проявлять осторожность в выборе выражений, когда говорим об американской конституции, – тем более я, имеющий американских предков. Поэтому ограничусь небольшим наблюдением: ни одна другая конституция на английском не сравнится с ней по красоте языка. Но далеко не только это роднит нас с великой республикой: главное, что объединяет британскую конституционную монархию с американской республикой, это ненависть к диктатуре. И здесь, и там, за океаном, на протяжении столетий для многих поколений людей главным фактором развития был принцип разделения власти. Мы не хотим жить в рамках системы, в которой всем заправляет один человек или все подчиняется одной идее. Подобно природе, мы добровольно избрали для себя путь поощрения разнообразия и перемен, исходя из того убеждения, что, милостью Божьей, мы, если очень постараемся, сможем сделать мир лучше.
Полагаю, причина, по которой я сегодня был удостоен чести выразить Ее Величеству нашу признательность за возможность лицезреть ее здесь, заключается в том, что я служил прадедушке, дедушке, отцу Ее Величества, а теперь служу и ей самой. Мы прекрасно понимаем, каким тяжелым бременем ложится на плечи суверена и ее семьи священный долг монаршего служения. Но повсюду вокруг мы видим проявления объединяющих всех нас чувств, что делает корону связующим звеном в постоянно меняющемся современном мире, и превыше всего она нуждается в нашей абсолютной преданности, преданности до последнего вздоха. Мы чувствуем, что Ее Высочайшее Величество готова посвятить свою жизнь народам, населяющим ее владения. И мы полны решимости доказать на страницах истории, что эта жертва не напрасна.
«Невиданная катастрофа» или «небывалый рост благосостояния»
3 ноября 1953 года
Палата общин
Ситуация в мире изменилась: весной умер Сталин, в США друг Черчилля, генерал Дуайт Эйзенхауэр стал президентом, а в Корее было заключено перемирие, положившее конец боевым действиям.
Произошли некоторые важные события, которые повлияли на ситуацию, отчасти сгладив ее остроту и, возможно, даже несколько разрядив напряженность. В Корее противоборствующие стороны оставили окопы и сели за стол переговоров. Но никто не хочет идти на уступки, и нам остается только гадать, чем закончится этот сложный переговорный процесс. Однако к каким бы последствиям ни привела война в Корее, весь мир осознал один важный факт: Соединенные Штаты снова стали хорошо вооруженной державой.
Вторым событием мирового масштаба стала смерть Сталина и переход власти в Кремле в руки нового режима. Именно на этом втором событии, имеющем громадное значение, я бы хотел остановиться подробнее. С того момента, когда это произошло, минуло уже почти восемь месяцев, и все это время все задавались и продолжают задаваться одним вопросом: означает ли конец сталинской эпохи изменение курса советской политики, сменились ли ее приоритеты?
Я не призываю ни палату, ни кого бы то ни было из тех, кто услышит мои слова за этими дверями, делать однозначные выводы, отгадывая эти загадки. Не исключено, что в настроениях и взглядах громадного количества людей – сейчас в большинстве своем уже грамотных, – которые населяют Россию, произошли глубокие изменения и что они переключили свое внимание с внешней агрессии на задачи внутреннего развития. Трудно сказать, ошибочно ли это суждение или в нем есть зерно истины, но мы можем себе позволить – при условии, что будем сохранять бдительность и не допустим ослабления собственной мощи, – смотреть в будущее с надеждой и даже, я думаю, верой в благоприятный исход.