Никогда не заговаривайте с неизвестными
Шрифт:
Муха увидела занавеску, висевшую на двери той комнаты, откуда лился свет. На занавеске были изображены какие-то диковинные, невероятно яркие фиолетовые цветы на красном фоне. Дана пошла вперед и вдруг ткнулась в занавеску. Резко остановилась, с раздражением откинула ткань в сторону. «Она тут не больше дня», — пеняла Муха.
Комната была убогая, до потолка заставленная рухлядью. Пианино без крышки, с провалившимися желтыми клавишами, разобранный на части шкаф, прикрытый куском толя, зеркало от пола до потолка,
Из угла в угол перепархивала крупная моль. Окна занавешены плотно, основательно. Вдоль стены — большая старинная кровать с никелированными шарами на спинке, над нею — коврик, где изображалась охота на тигров в индийских джунглях.
Тигры были рыжие, джунгли синие, охотники на слоне — красные. На кровати — куча тряпья, которая когда-то была постельным бельем. А под кучей кто-то лежал.
Муха сжала Дану за тонкую руку, чуть повыше локтя. Она не пожалела ее — сжала так, что женщина вскрикнула.
— Это кто?! — спросила Муха.
— Увидишь… — сквозь зубы ответила Дана.
Муха отпустила ее и настороженно огляделась.
Больше в комнате никого не было.
— Кто еще в квартире? — процедила Муха.
— Никого.
— Врешь!
— Иди проверь, — зло ответила Дана.
Она отошла от гостьи и ощупью добралась до стены. Прислонилась к ней и замерла, глядя прямо на голую лампочку, висевшую на очень длинном проводе. В ее мертвых невозмутимых глазах отражался свет.
Муха еще раз прикинула в руке шприц и двинулась к постели. Она шла медленно, как будто боялась разбудить того, кто там лежал. Но ведь этот человек не спал. Она несколько минут назад слышала, как он говорил с Даной. Вернее, говорила, потому что голос был женский.
— Повернитесь, — сказала Муха.
Куча тряпья медленно зашевелилась. Потом из-под нее показалась худая и не очень чистая маленькая рука. Рука скомкала простыню, попыталась ее отдернуть. Это не вышло. Тогда рука, расставив пальцы, уперлась в стену. Женщина пыталась перевернуться на спину, отталкиваясь от стены. «Больна», — поняла Муха. Только брезгливость помешала ей помочь женщине. Не хотелось прикасаться неизвестно к кому, быть может, болезнь заразная…
И в следующий миг Муха сделала несколько шагов назад. А потом вскрикнула — отрывисто и громко, бросилась к постели.
— Алия! — Она скинула на пол тряпки, покрывавшие тело сестры. — Алия!
Алия тупо смотрела на нее. Потом как-то странно поморщилась, хныкнула, как младенец, и начала улыбаться. На краю улыбки не хватало нескольких зубов. Муха сильно укусила себя за палец, чтобы боль отрезвила ее. На кровати лежал полутруп — грязный, истощенный, без тени разума в глазах. Девушка развернулась.
Теперь ничто бы не спасло Дану. Муха шла на нее со шприцом наготове. Она оглохла от ярости и ничего вокруг
— А ведь это я ее спасла.
— Спасла?!
Муха выбросила вперед левую руку и намертво прижала тонкую шею жертвы к стене. Дана вздрогнула, хватанула воздух открытым ртом.
Муха щекотнула ее сонную артерию концом иглы:
— Ты поняла?
Дана шевелила губами, не издавая ни звука.
Муха слегка отвела шприц и ослабила хватку:
— — Где ты ее нашла?
— — Пусти!
— Где ты ее нашла?
— Пусти меня, идиотка…
— Я тебе сейчас шею раздавлю. Где?
— Друзья Толгата…
— Что сделали друзья Толгата?
— Она работала на них… Пусти, иначе ей конец. Ты ничего не знаешь…
Со стороны кровати донесся какой-то бессмысленный звук. То ли удовлетворенный рык, то ли просто отрыжка. Муха сморщилась, чтобы не разрыдаться. К счастью, Дана этого не видела, зато эмоциональное состояние Мухи до нее дошло. Она выдавила:
— Только ты можешь ее спасти… Послушай же меня… Это еще не конец…
Муха убрала руку с ее горла и, размахнувшись, влепила Дане пощечину. Потом вторую. После третьей из носа жертвы пошла кровь. Та дико метнулась, вырвалась, побежала к окну, споткнулась о какой-то мешок и чуть не упала. Упасть помешала только хорошая реакция. Муха уже стояла над ней, крепко ухватив Дану за волосы, и трясла так, что та уже в голос кричала.
— Убью! — крикнула Муха, едва сдерживаясь, чтобы не растерзать ненавистное тело.
Дана упала на мешок и вцепилась в него мертвой хваткой. Муха выпустила волосы, в руке осталось несколько тонких прядей. Дана стонала от боли и вжималась в мешок, ее спина содрогалась.
Она даже не пыталась защититься, и Муха прекрасно понимала почему. Любые побои можно вынести, но если случайно, наткнуться на иголку шприца… Дана очень хорошо помнила об иголке.
— Говори, — приказала Муха.
Дана, не поворачиваясь, прошипела:
— Зря ты это сделала.
— Говори! — Муха оглянулась.
Алия уже сидела в постели, подавшись вперед, глядя на поверженную Дану. Лицо у нее было более осмысленное. Муха крикнула ей:
— Скажи мне что-нибудь! Скажи!
Алия дрожала и пыталась натянуть себе на плечи одеяло. Дана шепнула:
— Она под кайфом. Не мешай ей, пусть… Алие сейчас хорошо.
— Когда ты ей вколола эту гадость? Когда я позвонила?
— Да. Чтобы она нам не мешала. С ней бывает трудно справиться…
— Гады…
Муха еще раз оглянулась на сестру, потом на занавеску, отгораживающую комнату от коридора. Теперь она была почти уверена — в квартире кроме них, никого нет. Иначе Дане давно пришли бы на помощь, ведь та кричала.