Никогда не заговаривайте с неизвестными
Шрифт:
— Давно она тут? — спросила Муха.
— Второй день. Ее отыскали люди Жумагалиева, передали мне. Сейчас ей стало получше, а сперва была невменяема.
— Это называется — получше?
— Ты не представляешь…
Дана немного осмелела. Она села на мешок и поправила растрепавшиеся волосы, поморщившись отболи.
— Говори, — велела Муха. — Говори, гадина, ты ведь давно знала, как ее найти?
— Клянусь, я ничего не знала!
— Где ты ее взяла?
Дана ощупала свое горло и прерывисто, сухо вздохнула:
— Дай
— Перебьешься, — заявила Муха. Она не решалась выйти из комнаты — Дана явно что-то замышляла. — Когда расскажешь, дам попить.
— Ладно… — Дана прокашлялась. Видимо, Муха все-таки слишком сильно сжала ей шею. — В ту ночь, когда она исчезла, ее действительно увезли на машине какие-то парни, друзья Толгата. Алия приставала к ним, чтобы сказали, как его найти в Америке. Они над ней только смеялись.
Потом она купила себя укол и в туалете наширялась. Снова пошла в зал и опять пристала к тем парням. Подняла крик. Они не хотели скандала…
Один из них сам приторговывал наркотиками. Тогда они ее взяли и сказали, что повезут к Толгату.
Она с дурных глаз поверила и пошла с ними. Они отвезли ее на какую-то малину…
— Они ее изнасиловали? — тихо спросила Муха.
— Конечно. Только она ничего уже не помнила. Когда Алия пришла в себя и начала плакать и вырываться, опять вкололи дозу, и ей стало хорошо. Они держали ее там целый месяц. Понимаешь, они бы и рады были от нее избавиться… Но вдруг она подаст на них в суд за изнасилование? А ведь чем дальше, чем больше.
— Сколько их было? Где они?
— Забудь о них, — посоветовала Дана. — У тебя будет много других проблем.
Муха оглянулась на сестру. Теперь та снова лежала, уставившись в потолок, и медленно перебирала пальцами край одеяла.
— Она нас понимает? — спросила Муха.
— Нет. Она даже не узнала тебя, по-моему.
— Она мне улыбнулась… Кто выбил ей зубы?
— У нее выбиты зубы? — удивилась Дана.
— Да, вверху слева…
— Вот мерзавцы… — прочувствованно сказала Дана.
— А я-то все время думаю — почему она так странно говорит?
— Может, ей и челюсть сломали?
— Не знаю. Она не жаловалась на боль… Во всяком случае, чтобы вернуть ее к нормальной жизни, придется потрудиться.
Муха в отчаянии села рядом, на тот же мешок с тряпьем:
— Что ты говоришь… По-моему, это бесполезно.
— Так вот как ты любишь сестру!
— Не твое дело как.
— Ну вот что. — Дана положила руку на плечо собеседнице. — Я тебе одно скажу. Она соображает. Это главное. Кое-что соображает, и это уже хорошо. Я была в худших переделках, иногда мне казалось, что мозги превратились в солому. А я была моложе, чем она. И ничего.
Муха стряхнула руку со своего плеча.
— Я говорю, что она сможет вернуться к нормальной жизни, только нужно лечение в клинике.
В хорошей клинике.
— Помолчи.
— Если ты поставила
Муха повернула голову:
— Это ты поставила на мне крест! Ты, наверное, думала, что я уже сюда не приду? Что меня заловили менты? Кто сделал фоторобот, сообщил мои данные? Ты? Кто еще мог это сделать?
Дана усмехнулась:
— В чем ты меня упрекаешь? Убивала людей, брала денежки, думала, что легко соскочишь? Все будет без последствий?
— Ты сама обещала, что последствий не будет!
— Да, обещала, но у тебя была и своя голова.
Только где? Позарилась на деньги. Зарвалась.
— Я спрашиваю — это ты меня сдала?
Дана помолчала и вдруг просто ответила:
— Я.
Теперь замолчала Муха. А Дана рассказывала, неторопливо, уверенно:
— А что было делать? Жумагалиев приставил нож к горлу — я должна тебя сдать. Не сама, конечно. Нашла людей, которые тебя якобы видели, показания слепой свидетельницы не слишком кого интересуют, особенно при составлении фоторобота. Ведь по идее я тебя не видела. Жумагалиев сейчас под следствием. Ему нужны твои показания.
— Какие?
— Что ты убивала по его заказу.
— За дуру меня держишь? Ему не нужны такие показания!
— Глупенькая… У сильных людей свои игры.
Твои показания помогут ему соскочить.
— Да каким образом?
— Не твое дело.
— Ты мне предлагаешь, сдаться?
— Именно.
— Значит, так ты мне помогла?
— Я именно помогаю, не приходится особенно привередничать. Чистой ты уже никогда не будешь.
— Я и не была чистой… Но на зону не пойду!
— Судить тебя будут тут. — Дана как будто ее не слышала. — А где исполнять приговор — не знаю… Может, отправят в Казахстан.
— Не дай бог… — Муха стиснула виски ладонями, зажмурилась:
— Лучше я… Лучше…
Дана тронула ее руку и мягко сказала:
— Думай не только о себе, но и о ней. Она молодая, у нее вся жизнь впереди. Ее вылечат, и она никогда не прикоснется к наркотикам, если будут деньги на высококлассных специалистов… Ты поможешь ей. Ты ее спасешь… Вот что я предлагаю, если пойдешь и сдашься. А если останешься в этой норе? Сама подумай — надолго ли это счастье? Первый же встречный сдаст, опознает, друзей нет. Тебя возьмут — все, конец… А ей пропадать?
— Так и так меня возьмут, — сказала Муха. — И придется давать показания, что меня нанял Жумагалиев. Какая разница — раньше или позже?
Лучше позже… Хотя бы поживу…
— Нет, лучше раньше.
— Почему это?
— Первое — тебе гарантирована добровольная явка с повинной. Второе — окажешь помощь следствию, обеспечат лучшего адвоката. Мягкое обращение. Цивильные условия. За все заплатит Жумагалиев. Он максимально тебя выгородит, не получишь большого срока…
— Пой, пой…
— И наконец… — Дана опять погладила девушку по плечу: