Николай I Освободитель. Книга 6
Шрифт:
— Как вам наше сегодняшнее мероприятие, герцог?
— Очень интересно, ваше императорское величество, — откликнулся француз. Впрочем, энтузиазма в его голосе слышно не было ни на грамм. — Всегда приятно встретить соотечественников на чужбине.
— О да, деятельность нынешних французских властей, к сожалению, выталкивает за границы государства огромное количество достойных людей, — в тон герцогу ответил я. Перебрасываться подобными ничего не значащими фразами любой опытный придворный может примерно бесконечное количество времени. Можно было, конечно, перейти к сути встречи сразу, однако мне хотелось, чтобы француз первым задал
Основное торжество к этому моменту уже закончилось, дело потихоньку шло к вечеру, на смену дневной духоте прошла прохлада, и я пригласил герцога Орлеанского, главу младшей ветви французских Бурбонов немного прогуляться по парку и поговорить наедине.
— Ну да, как вы понимаете, ваше императорское величество, мне тяжело оценивать деятельность выкормышей узурпатора Бонапарта здраво, — криво усмехнулся Луи-Филипп. Герцог решил не играть в куртуазность, тем более что его личные позиции как политической фигуры были, мягко говоря, не слишком сильны, и спросил прямо. — Однако, чем все же обосновано ваше приглашение на сегодняшнее хм… Мероприятие.
— Ну во-первых, мне было просто приятно щелкнуть молодого Бонапарта по носу, — я широко улыбнулся, даже не пытаясь скрыть ехидства в голосе.
— О! В этом деле я всегда готов помогать хоть черту лысому, — герцог вернул мне улыбку и бросил вопросительный взгляд, как бы спрашивая, что там «во-вторых» и «в-третьих».
Весной 1835 года в водах Черного моря близ нашего Кавказского побережья пограничной стражей была задержана посудина с грузом оружия и боеприпасов. Судно шло под флагом Франции и имело — удивительная наглость — французский же экипаж.
Согласно судовым документам, груз предназначался какой-то посреднической фирме, зарегистрированной в Османской империи и дальше должен был быть перепродан одному из мелких вассальных Стамбулу ханов. Короткое расследование выявило грубый подлог, ни о каком оружии в Турции не знали, да и хан в итоге от этого груза тоже открестился. А самое главное — капитан так и не смог обосновать, что его лохань делает в ста тридцати милях к северо-востоку от Трабзона, куда теоретически он должен был груз этого самого оружия доставить. Все попытки объяснить русским пограничникам, что он де просто попал в туман и сбился с пути, не выдерживали никакой критики. Не океан, поди, а Черное море. Плыви себе каботажным образом вдоль берега — не промахнешься.
Развлечение с поджогом друг другу национальных окраин, оно не вчера было выдумано. У нас хоть формально Кавказская война и была окончена, это совсем не означало наступления Царствия Божьего на земле. Закавказье, где местных мусульман все подряд — османы, англичане, французы даже персы, с которыми у нас отношения вполне рабочие сложились, и ничего тут не поделаешь дружба дружбой, а табачок — врозь, нормальная ситуация в международной политике — подбивали на борьбу с Россией, продолжало регулярно вспыхивать отдельными восстаниями и бунтами, а количество вооруженных банд, бегающих по горам туда-сюда и вовсе не подлежало подсчету. Как блох на собаке ей богу.
Англичане потихоньку снабжали среднеазиатские ханства оружием и боеприпасами, натравливая на наши южные рубежи, австрияки работали в Польше, Финляндию опять же пытались раскачать. Ну и мы тоже не отставали в свою очередь — нормальная жизнь, короче говоря, текла своим
В общем, последнему дураку было ясно, для кого это оружие. Тем не менее, французский МИД не постеснялся ко всему прочему выкатить нам протест по поводу притеснения честных негоциантов — подданых императора Карла Х, чем вызвал лично у меня натуральную изжогу.
Ну попался ты — либо сделай вид, что мол «я не я, и корова не моя», либо аккуратненько попробуй договориться, чтобы вытащить своих. Но нет же молодому императору захотелось показать, что он главный петух в курятнике, что мол французов трогать нельзя никому, даже если их поймали за руку. Я со своей стороны решил это дело на тормозах не спускать — груз оружия конфисковали, он потом неожиданно в Африке оказался воюющих против Парижа бедуинов, команду купца отправили на каторгу — и подергать за Бурбоновскую ниточку.
— Во-вторых… — Я сделал театральную паузу и изобразил задумчивость, — То, что я скажу вам — это строго конфиденциально, надеюсь на ваше понимание, в конце концов это в первую очередь в ваших интересах. Есть мнение, что решение в 1812 году ограничиться репарациями по отношению к Наполеону было ошибочным. Что с Бурбонами на троне Франция вела бы более умеренную, разумную и менее агрессивную политику. Знаете, ситуация с Алжиром… Выглядит как начало очередной большой войны в Европе.
Тут я врал совсем не стесняясь. Конечно же ни о чем я не жалел — то решение оставить Бонапарта в виде пугала для Европы — подарило России как минимум десять лет спокойного развития. Если не все двадцать. Да и агрессивная политика Франции в Африке меня совсем не пугала, скорее наоборот. У нас в Алжире интересов в общем-то и не было, это пусть Британцы насчет контроля за Средиземным морем переживают. Пока Проливы в руках Османской империи нам об этом думать вообще рано. Да и в принципе к просравшим все и вся Бурбонам у меня отношение было примерно, как к Романовым после 1917 года — неудачники они и есть неудачники, чего им сочувствовать-то? Французского герцога, конечно, посвящать в тонкости моего мироощущения я не торопился.
— Меня это тоже очень беспокоит, — согласился Луи-Филипп, хотя было видно, что собственное благосостояние его волнует куда больше. — Франция, как ни крути моя родина. Французы — мой народ, я сделаю все, чтобы освободить их от тирании корсиканских узурпаторов.
Прозвучало излишне пафосно и как-то не особо искренне, но мы оба сделали вид, что все нормально.
Тут нужно сделать небольшое отступление и рассказать о судьбе династии французских Бурбонов, которым в этой истории не посчастливилось вернуть себе трон Версаля в 1814 году. Вероятно, узнав благодаря кому история совершила подобный поворот, идущий сейчас рядом со мной герцог немного по-другому бы относился к одному русскому императору, но… Впрочем, это не так важно.
Глава французского королевского дома в эмиграции — так называемый Людовик XVIII — всю жизнь после революции 1791 года промотался по заграницам. Жил в Англии, в Австрии, в Швеции, два раза заезжал в Россию. Несколько раз его изгоняли из приютившей «короля» страны по требованию Парижа, и в итоге он осел — что в общем-то не удивительно — в Лондоне. Великобритания была самым принципиальным и последовательным врагом Бонапартов, так что безопасности Бурбонов там ничего не угрожало и, как я понимаю, им еще и какие-то небольшие деньги регулярно выплачивались на «поддержание штанов».