Николай II (Том II)
Шрифт:
Императрица в изнеможении прилегла на кушетку. Раздался осторожный стук в дверь.
– Войдите! – сказала Александра Фёдоровна.
Подруга распахнула дверь и в несколько мгновений оказалась подле кушетки. Она встала на колени подле Аликс, схватила её руку и стала её целовать. Потом, оторвавшись от руки Императрицы, она подняла голову. В глазах её стояли слёзы, и она жалобно застонала:
– Ах, как я была без вас одинока! Как давно я не видела вас, моя повелительница! Как я скучала без вашего милого дружеского участия во мне!..
Александра Фёдоровна давно привыкла к экзальтированному
– О! Скажите мне, скажите что-нибудь ласковое, моя госпожа! Мне так не хватало вашей дружбы в эти тяжёлые дни, что я провела без вас в холодном Петербурге!..
Аликс притянула её голову с румяными и толстыми щеками к себе и поцеловала поверх носа и бровей, ощутив на губах солёные слёзы.
Государыня боролась с собой. Добрая к своим друзьям, она чувствовала жалость к несчастной молодой женщине, посвятившей свою молодость и жизнь Царской Семье. Аликс никогда не бросала своих друзей в беде. Если они заболевали, как заболела её фрейлина княжна Орбельяни, она мужественно, терпеливо и самоотверженно ухаживала за ней. Творя добро, она ещё больше любила тех, кого опекала. Но к чувству близости, связавшему Александру с Аней, сейчас примешались горечь и сомнения ревности.
Поэтому Государыня не захотела дольше оставаться с Подругой, разбирать вместе, как когда-то, иконки и образа, обсуждать духовное или мирское, музицировать. Аликс сослалась на большую усталость от переезда и отослала Аню, сказав, что после обеда, вечерком, ждёт её в своём кабинете, чтобы посудачить о петербургских новостях. Явно не ожидавшая столь прохладного приёма, Вырубова отправилась повидаться с великими княжнами и зарядиться от них весёлым настроением.
Анна была просто подавлена – никогда ещё Аликс не встречала её так холодно.
«В чём причина столь странного настроения Государыни? – размышляла фрейлина. – Вероятно, кто-то в Петербурге затеял интригу, чтобы отдалить меня от Царской Семьи… Это только зависть и злоба моих недоброжелателей?.. Или ещё более коварный план? Ведь недаром в последние месяцы так оживились все враги Старца… Меня примучивают к нему, а из нас обоих делают вообще каких-то монстров… Наверное, всё идёт от Марии Павловны Старшей… Она может действовать через своих людей в Царском Селе и настраивать Государыню против меня. Слишком многие хотели бы занять моё место рядом с Аликс и Ники, не отдавая им свою верность и жизнь, как это делаю я! Надеюсь, Господь пошлёт провидцу Отцу Григорию узнать, кто за всем этим стоит?! Может быть, и ОТМА что-то знают?.. Они ведь очень наблюдательны…»
Обед был накрыт хотя и в парадной белой столовой, но совсем по-домашнему, в камине уютно потрескивало дубовое бревно. Вечером стало прохладно, огонь в камине был очень кстати. Семья и немногие, самые ближайшие гости, свита собрались во внутреннем
К удивлению многих, Александра Фёдоровна тоже пригубила какого-то вина из коллекции Массандры.
Аннушка терпеть не могла алкоголя и табачного дыма. Она полностью разделяла викторианские взгляды на сей счёт Аликс и теперь также отметила что-то необычное в поведении царицы, но отнесла это на счёт её любви к Крыму, Ливадии и ожиданию отдыха всей Семьёй. Аня так и не разобралась в причинах холодка, с которым была встречена Александрой, и поэтому решила усилить свой натиск на Николая Александровича.
Фрейлина подошла к Государю, присела перед ним в глубоком реверансе, потом обратила к нему свои восторженные голубые глаза с мечтательной поволокой, что-то негромко сказала. Никто не обратил внимания на эту сцену, все привыкли к повышенной эмоциональности Ани в отношении монарха, но Аликс метнула в сторону Подруги взгляд, похожий на колючую голубую молнию. Потом, с любезной улыбкой хозяйки дома, пригласила гостей садиться за обеденный стол.
Хозяин и хозяйка поместились на разных концах стола. Аликс с недобрым чувством отметила, что Аня хотела сесть поближе к Ники, но ей это не удалось, её оттеснили Воейков и другие высшие чины свиты, которые сегодня пришли на обед. Но фрейлина почти не притронулась к еде, а всё время то преданно, то с тоской смотрела на Ники. Но он практически не обращал на неё, к радости Государыни, почти никакого внимания.
«Так тебе и надо, Корова, – злорадно думала Аликс, называя Подругу кличкой, придуманной ею для конспирации от прислуги в разговорах с Ники о самых близких знакомых и родственниках, – пока ты экзамена не выдерживаешь… Ты должна была бы смотреть так на меня, а не на моего мужа… Подумать только, ничего не ест! Взяла с меня пример! Но у меня хоть фигура остаётся и ноги мои Ники безумно нравятся! А у неё – толстый живот и тонкие ноги!.. Наверное, поэтому она избегает ходить вместе со всеми дамами в купальню и никогда не купается в открытой воде!.. Надо будет сегодня ночью рассказать Ники о её недостатках… Чтобы у него и мысли не возникло о её якобы «русской красоте»… Но посмотрим, как она будет вертеться передо мной после обеда!..» Ревность бушевала в Императрице. Она смогла заставить себя съесть только несколько ложек супа – всё остальное её внимание было поглощено тем, как бы незаметно наблюдать за каждым движением Вырубовой.
По установленному порядку царский обед длился ровно пятьдесят минут. Государыня поднялась от стола первой, поблагодарила гостей, извинилась и пошла к себе наверх. Хозяин и гости перешли в расположенную рядом гостиную со старинной итальянской мебелью – пить кофе и немного посудачить.
Ане очень хотелось остаться рядом с Ники, но она не решилась нарушить приглашение Императрицы. Семеня в узкой длинной юбке, Подруга направилась через длинную галерею на второй этаж, в будуар Александры Фёдоровны.