Николай Коперник
Шрифт:
То была победа Зыгмунта — он добился своего. То было и великое унижение тевтонской спеси. Но вековым чаяниям польского народа наносился тяжелый удар.
Еще трудно было различить в туманной дали грядущего гибельные последствия сохранения немецкого государства на севере Польши. Но опасность положения уже ощущалась лучшими государственными умами. Королевская Пруссия и Поморье оказывались между немецким Бранденбургом (вернее, полностью онемеченным, некогда славянским Бранибором) с запада и немецким, династически связанным с Бранденбургом Прусским герцогством с востока.
Впоследствии, в XVIII веке, когда Польша ослабеет, эти два тевтонских государства, как две стороны клещей, сожмутся и раздавят последние славянские земли на берегу Балтики. Только после разгрома гитлеровской Германии, осуществленного Советским Союзом, эти земли снова вернулись к их исконным хозяевам.
Коперник вспоминает детство: у бабушки Катерины не было для него иных рассказов, как только о набегах крестоносцев, о сражениях с ними: Грюнвальд, Мальборк, Ласин… Она зажгла в его детской душе ненависть, которая затем уже не могла угаснуть. А дед Лука, дядя Лука, отец — как горячо надеялись они дождаться конца Ордена, сколько жертв принесли ради этого! Ему самому уже пятьдесят два года. Сколько душевных сил отдал он борьбе с Орденом!
Ордена не стало! Коперник несказанно счастлив, хотя и понимает, что убраны, собственно, только белые плащи с черными крестами. А бездушные чудища, рядившиеся в них? Все эти комтуры, рыцари? Они стали теперь подданными польской короны… Надолго ли? Альбрехт покинут императором и рейхом. Он поневоле жмется к Зыгмунту. Долговечна ли эта дружба?
Новое герцогство вернуло Вармии все ее земли. В Церковной Области царит покой, Альбрехт предлагает епископу мир и союз.
Коперник может видеть и первые плоды этого союза.
Крестьянский сын Лютер, сам того не желая, поднял крепостной люд Германии на борьбу. «Крестьяне и плебеи увидели в его воззваниях против попов, в его проповеди христианской свободы сигнал к восстанию» [154] . Они восстали против всех своих угнетателей — церковных и светских. Немецкая крестьянская революция грозила смести с лица земли не только князей церкви, но и дворянство, которому Лютер предался теперь душой и телом. И монах-расстрига, только недавно призывавший народ «омыть руки в крови римского Содома», завопил теперь при виде восставших крепостных: «Их нужно бить, душить и колоть, тайно и открыто, так же как убивают бешеную собаку!» Он заранее обещал истребителям восставших крепостных свое — лютеранское — царствие небесное…
154
Ф. Энгельс.Крестьянская война в Германии. В книге: К. Маркси Ф. ЭнгельсСочинения, т. VIII, стр. 133.
Еще летом 1525 года в Тюрингии и Франконии, в Швабии и Эльзасе восстание было потоплено в море крестьянской крови. А в сентябре и октябре стали домогаться облегчения тяжкой своей доли угнетенные крестьяне Пруссии. Движение началось на землях герцогства, а затем перекинулось и в Вармию. И тут ревностный католик епископ Маврикий быстро договорился с протестантом герцогом Альбрехтом. Объединенными силами их наемников плохо вооруженные крестьяне были оттеснены в леса и подверглись жестокому разгрому. Те самые крестьяне, о которых пекся Коперник, болтались теперь на виселицах по всем дорогам Вармии с обрубленными руками ногами.
В глазах епископа, прусских сословий, да и польских государственных деятелей каноник Коперник стал крупнейшим знатоком финансов и денежного обращения. Ни один сеймик не мот обходиться теперь без его советов. В течение трех лет — с 1527 по 1529 год — Коперник много своего времени и сил отдал этой деятельности.
В 1527 году доктор Николай выступил на прусском сеймике с новым, расширенным докладом о чеканке монеты. Некоторые из его рассуждений представляют первостепенный интерес для истории экономической мысли, так как в них впервые формулируется ряд важных экономических идей:
— Впереди, многих зол, могущих повлечь гибель целых государств, — начал свой доклад Коперник, — находятся четыре самых важных: внутренние разногласия, большая смертность населения, неплодородие почвы и ухудшение монеты. Первые три настолько ясны, что едва ли стоит о них рас пространяться. Четвертое зло, исходящее от монеты, замечается, однако, немногими, и мало кто задумывается над ним, потому что государства гибнут от этого зла не сразу, при первом приступе, а исподволь, невидимым образом.
Если не будут приняты срочные меры, то скоро Пруссия будет иметь монету, состоящую из одной меди. Тогда прекратится всякая торговля с заграницей. Ибо какой же торговец согласится отдавать свои товары за медные монеты? Власть имущие спокойно глядят на такое крушение хозяйства Пруссии. Они оставляют на гибель нашу любимую Родину, которой мы обязаны всем, даже самой нашей жизнью. Горе тебе, несчастная Пруссия, тебе приходится расплачиваться за плохое управление!
Неизбежно возникает вздорожание необходимых для жизни товаров. Все повышается либо падает в цене от того, какова стоимость денег. Цены товаров определяются не медью, а золотом и серебром.
Коперник ополчается против утверждения невежд, будто низкое содержание серебра в монете выгодно бедным людям, которые якобы благодаря этому могут покупать себе более дешевый хлеб:
— Это совершенно превратное суждение. Выгоды от порчи монеты извлекают только владельцы монетных дворов да еще золотых дел мастера. Все остальные терпят урон — как государство, так и подавляющая часть населения. Помимо доводов разума, этому учит и опыт: страны процветают, когда имеют хорошую монету, они гибнут, Когда их монета становится плохой. Так некогда процветала и Пруссия, когда ее талер стоил два венгерских гульдена. Теперь, однако, когда монета становится хуже изо дня в день, наше отечество тонет и совсем близко к гибели.
Жизнь и торговля, искусства и ремесла процветают лишь там, где хороша монета. Улучшение монеты не может ни в какой мере принести новое угнетение крепостным людям. Если они как будто бы должны будут платить своим господам больше, то не нужно забывать, что за свой хлеб и скот они тоже получат больше.
Одно время казалось, что доводы Коперника убедили все стороны и что будет достигнуто прочное соглашение. Создали даже единый для всей Пруссии монетный двор. Но так как главное требование Коперника об изъятии старой монеты не выполнялось, в хозяйстве страны наступило, как то п предвидел Коперник, тяжкое замешательство. Тогда города потребовали восстановления их права чеканки. А герцог Альбрехт заявил, что «всякому должно быть предоставлено право изменять правила чеканки по своему усмотрению».