Николай Крылов
Шрифт:
Налеты на город не прекращались. Одну группу самолетов сменяла другая.
Крылов не выдержал и поднялся на поверхность. С передовой тревожных донесений о потерях и разрушениях после артналета и от бомбардировки не поступало. Когда сообщили к середине дня, что в двух полках на первом рубеже обороны выбыло из строя трое убитых и пятеро раненых, Крылов даже переспросил: «Точны ли сведения?»
С городом происходило нечто иное. Город горел. И сразу весь. В ясный июньский день потемнело небо.
Прошлый декабрьский штурм Манштейн заканчивал психической атакой с зеленым дымом. На этот раз в первый же день прояснялся новый его «психологический
В те дни еще не вполне ясен был замысел Манштейна. Никто в штабе Приморской тогда не знал, что это «психологическое» и огневое давление запланировано на пять суток, чтобы сровнять город с землей, разрушить его энерго – и водоснабжение, истребить мирных жителей, взломать рубежи обороны артогнем и бомбами, чтобы открыть чистый путь для войск. Эти пять суток и были испытанием на прочность инженерного оборудования, системы укрытий от огня, рассредоточения командных пунктов.
После каждого артналета и удара бомбардировочной авиации ждали атаки. Но ее не было. 3 июня все повторилось, как по расписанию. На рассвете опять тридцатиминутный массированный налет артиллерии и на весь день бомбежки рубежей обороны и города. И опять же больше доставалось городу.
Десять лет спустя Манштейн написал о штурме 11-й армией Севастополя: «Верная немецким солдатским традициям, она сражалась благородно и по-рыцарски».
Все дело в том, как толковать иные слова и что понимать под «немецкими солдатскими традициями». Как ни открещивались после войны Манштейн и его коллеги от Гитлера, они прежде всего были гитлеровскими генералами, не только послушными исполнителями его воли, но и усвоившими фашистскую нравственность, вернее говоря, безнравственность. Обращение к истории было у них всегда поиском героического, но, конечно же, «героического» по их мерке. Тевтонские рыцари тоже считали «благородным» крестить соседние народы не крестом, а мечом, богоугодным и благородным делом считали избиение мирного населения, уничтожение огнем городов и деревень. Рыцарство – это открытый и жестокий разбой. В этом смысле действия 11-й армии были «рыцарскими». В понимании Манштейна уничтожать город и обрушивать безнаказанно на мирных жителей фугасные бомбы было благородно. 600–700 самолетов против 53. Это по-рыцарски?
Под вечер, выйдя в очередной раз посмотреть на пылающий город, Крылов вдруг услышал размеренный клокочущий звук, будто бы в воздухе по невидимым рельсам промчался трамвай. Звук через несколько минут повторился, и Крылов увидел пролетающий снаряд. Глазам не поверил. Его разрыв глушили другие разрывы.
Он спустился в подземелье. Оперативный дежурный доложил, что 30-я береговая батарея обстреливается громадными снарядами небывалой мощности и что прямым попаданием поврежден верх бронированной орудийной башни.
Один из снарядов не разорвался. Его тут же по приказу Крылова обмерили. Доложили: длина – два метра сорок, калибр – шестьсот пятнадцать миллиметров.
И Рыжи и артиллеристы из его штаба не поверили. Майор Харлашкин вызвался проверить и через час доложил:
– Все точно! Калибр шестьсот пятнадцать!
Москва тоже не сразу поверила. Тогда еще не знали, что это знаменитая система «Карл». Снарядов от «Доры» никто не видел. Манштейн сообщает, что выстрелом из «Доры» был уничтожен склад боеприпасов на северном берегу Северной бухты, укрытый в скалах на глубине 30 метров…
6 июня командование
Первое испытание оборона выдержала.
Все теперь зависело от возможностей флота…
11
Командование Приморской армии по истечении четырых суток подготовки штурма находилось в колебании. Когда начало штурма – 6 или 7 июня? В «языках» недостатка не было. Они показывали – седьмого.
Собственно, к штурму готовы давно. Внезапности быть не может. Обычно обороняющаяся сторона стремится узнать день и час наступления противника, чтобы вовремя укрыть войска на время артподготовки. Артподготовку противник ведет уже четыре дня, то на одном, то на другом участке обороны проводит разведку боем. Срок важен для маневра огнем. Намечено упредить окончательную артподготовку противника и нанести удар по войскам, вышедшим на исходные позиции, как это уже получилось 31 декабря, в день последних атак декабрьского штурма.
Это очень ответственный момент, здесь ошибки быть не должно. И расход боеприпасов, и раскрытие огневых точек…
Не менее важно установить, где будет наноситься главный удар. И хотя в решении этой задачи участвуют все, от командующего армией до полковых штабов, ответственность все же целиком лежит на Крылове.
Тщательно проанализировано всеми звеньями штарма, как распределяет противник свой артиллерийский огонь, куда больше сброшено бомб.
Поскольку противник предпринял многодневную артиллерийскую подготовку, он имеет время и для обманных маневров и артогнем и разведкой боем.
В который уже раз Крылов пытается поставить себя на место Манштейна. Наиболее ценными для Манштейна являются те части, что участвовали в ноябрьском и декабрьских штурмах, хотя и не так-то много в их рядах сохранилось ветеранов. Тем более именно они его опора, ибо уже дрались с севастопольцами, знают их руку, знакомы с местностью. Это части 54-го армейского корпуса. 54-й корпус целиком сосредоточен на северном участке обороны города, нацелен, как и в декабре, на Северную бухту через станцию Мекензиевы горы. Но странно было бы, если бы Манштейн не попытался ввести советское командование в заблуждение относительно своих намерений. Отсюда и редкие артналеты у Ялтинского шоссе, активная разведка боем в полосе южного сектора обороны.
– Главный удар будет наноситься там же, где и в декабре, и опять же силами пятьдесят четвертого корпуса! – твердо заверил Крылов Военный совет армии. – Там и сосредоточить наш артиллерийский контрудар!
«Языков» добыто достаточно. Все в один голос называют седьмое июня.
Решили контрподготовку начать в 2.55.
6 июня в городе и на оборонительном рубеже с утра вдруг наступило затишье. Легко объяснимо. На 7 июня противник сосредоточивает огромный запас снарядов.
К концу дня к Крылову пришел подполковник Василий Семенович Потапов, начальник армейской разведки.