Николай Негодник
Шрифт:
— Ах вы, курвы! — попер на них Серега. — Это на честных людей с оружием?
Шмелёв быстро огляделся по сторонам, но так и не понял, про кого это волхв говорит — посторонних во дворе не было. Зато на траве валялось брошенное кем-то из побитых воев копье. Черт возьми, какое же оно длинное и неудобное. Но в браконьерской юности, да и потом не так уж редко, Коле приходилось схватываться на веслах то с конкурентами, то с рыбинспекторами — вот и пригодилось старое умение. Копье в опытных руках завертелось, как пропеллер. Вот один из стражников отлетел в сторону, зажимая ладонями разбитое лицо. Вот другой получил удар
Громко стуча своей оглоблей по шлемам и кольчугам, к Николаю пробился Серега. На его рубахе были видны длинные порезы, кое-где подкрашенные красным, одно ухо распухло, а подбитый глаз горел азартом.
— Ну, теперь нас точно Юрий Всеволодович в темницу упечет до конца жизни. А то и просто голову снимет.
— За что?
— А за вооруженный мятеж. Зря ты за копье схватился.
— Да и хрен с ним, с князем, — ответил Коля, отбивая удар в живот. — Феодал доморощенный.
— Зря ты так, — волхв присел, пропуская над головой просвистевший меч. — Он хороший, только очень впечатлительный. Кстати, к супротивнику вроде бы подмога пришла, нет?
Во двор на самом деле набежало еще человек десять, обвешанных оружием с головы до ног. Черный котенок, наблюдавший за побоищем с обломков забора, испуганно зашипел и бросился искать защиты у Николая. Все коты в минуту опасности стараются оказаться как можно выше, вот и этот не стал исключением, он стремительно вскарабкался по штанине, потом по свитеру, путаясь когтями в крупной вязке, и крепко уцепился за плечо, не сваливаясь даже в круговерти драки.
— Коля, к реке пробиваемся! — закричал волхв, которого уже вытеснили на улицу.
— Ха, пробиваемся… драпать надо! — внес свои коррективы Шмелёв.
Продолжение было с одобрением принято, и без глупого геройствования оба друга попытались броситься наутек. Серега только чуть задержался, поджидая Николая и одновременно отвлекая на себя появившуюся подмогу.
— Лови их! — Из переулка неожиданно выскочили еще четверо.
Беглецы влетели в воинов, как две городошные биты в посудный шкаф, и опустошения произвели соответствующие.
— Вот вам, гадам! — кричал волхв. — Я таких всегда в сортире мочил!
Услышав неведомое слово, погоня слегка приотстала, видимо, опасаясь колдовства и волхвования. Пришелец из будущего не преминул этим воспользоваться.
— Трансвеститы недопеределанные!
Дружинные еще сбавили шаг. Котенок на плече выгнулся дугой и зашипел.
— И либералы, как мне подсказывают товарищи.
Остановились.
— Демократы ху… ху… художественные!
Самые впечатлительные побледнели и стали пятиться назад. Стойкие еще нерешительно топтались на месте, но, услышав про оборотней в погонах, лысого кукурузника, коня в пальто и Ксению Собчак, и они перешли в отступление.
— Говорил я тебе, Серега, что доброе слово сильнее меча, а ты не верил.
— Когда говорил?
— Не важно, — уклонился от прямого ответа Шмелёв. — Будем глаголом жечь сердца людей.
— Угу, как раз сегодняшней речи и хватит на сожжение в срубе как самых настоящих колдунов. А у проклятых грекосов за такие дела нас бы в медном быке испекли.
— Доберемся и до грекосов, — проворчал Николай. — Лучше скажи, куда нам теперь?
— То, что в Славеле нельзя оставаться, и козе понятно. Повесят на нас всех собак, и мало не покажется. Я предлагаю некоторое время переждать в лесах за Шолокшей, а там видно будет. Или к булгарам уйдем, или в Персию.
— Господи, а туда зачем?
— За зипунами. Но сперва в леса…
— Может, не надо, а? Это волхвам хорошо — солнышку кланяетесь, пням молитесь. А я без благ цивилизации просто не выживу.
— Да какая у нас цивилизация…
— Какая есть.
— Так остаешься? — остановился Серега.
— Сдурел? Мотаем отсюда!
На берегу их уже поджидал домовой, отвязавший лодку от причала и вставивший весла в уключины. У его ног лежали объемистый кожаный мешок и длинный сверток с торчащими из него рукоятями мечей.
«Хозяйственный малец», — одобрительно подумал Николай, но вслух строго проворчал:
— Явился, не запылился. А где ты был, когда мы геройские подвиги совершали и кровь свою проливали?
— Да я вот мешок в дорогу собрал, — оправдывался Тимоха. — А меня с собой возьмете?
— Залезай, — разрешил волхв. — Чего взял?
— Кольчуги там и денег малость. Куда же без денег-то? И оружие прихватил. Нам, героям, без него никак.
Отчалили без хлопот и проблем — быстрое течение добавило скорости, и минут через двадцать лодка скрылась за поросшим вербами островом. Тишь да благодать на вечерней реке, только раздастся порой мощный всплеск жереха, гоняющего мелочь, да стерлядки на самом стрежне выскакивают из воды по им одним известным надобностям. Даже наглые чайки, называемые здесь мартышками, утихомирились и мерзкими криками своими не мешали наслаждаться тихими прелестями неспешного разговора, прерываемого дегустацией приятных пустяков, извлекаемых домовым из волшебного мешка.
Но как бы хорошо ни было в пути, солнце, уже наполовину спрятавшееся за лес, покрывающий правый, гористый берег Шолокши, заставило озаботиться поиском ночлега. Приглядели издалека поляну, будто специально созданную для усталых путников. Сбегающие к воде деревья в этом месте расступались, мягкая травка сама звала прилечь, а в неглубоком овражке, шагах в десяти, журчал чистейший ручей.
Лодка со скрипом вползла носом на песок, и Тимоха первым выскочил, оглядываясь по сторонам. Не увидев ничего подозрительного, накинул причальный конец на валяющуюся тут же коряжину и ушел на поиски дров, благо после недавнего половодья их должно быть в изобилии в прибрежных кустах. И очень скоро его довольная физиономия показалась из-за старой ветлы.
— А я землянку нашел! Вон там, на маковке. И печка есть.
— А клопы?
— Не знаю. А нужны?
— Стой, я пошутил, — пошел на попятную Николай. — Веди, показывай. Кстати, Тимофей, а у тебя прозвище есть какое? А то что это мы все по имени да по матери…
— Ага, есть, — домовой смущенно вытер нос рукавом. — По маме мы Сусанины будем, а по папе — Гобсеки.
— Древний, однако, род. Как бы не старше Рюрика.
— Старше… и намного.
Найденное пристанище давало сто очков вперед любой гостинице в захолустном районном городке. Во-первых, здесь не было тараканов. А во-вторых, настоящая русская печка, пусть и глинобитная, не даст стучать зубами в холодные майские ночи, когда при ночевке у костра один бок постоянно пригорает, а другой мерзнет и покрывается инеем.