Николай Самохин. Том 2. Повести. Избранные произведения в 2-х томах
Шрифт:
– Сам его жду, – сказал человек. – С утра караулю. Стихи вот принес.
– Хм… Разрешите взглянуть. Стихи были, в общем, ничего. Как две капли воды похожи на мои.
– Н-да, – сказал я. – Ну, а что-нибудь еще вы можете делать? Выжимать штангу? Боксировать?
– Что вы! – испугался человек и посмотрел на свои руки. Я тоже посмотрел.
Руки были тонюсенькие, как две макаронины. Только-только удержать ложку.
– В таком случае, плохо ваше дело, – сказал я. – Мало надежд. Очень мало. Неужели совсем ничего
– Ну, разве вот это, – рыжий активно зашевелил ушами.
– Хорошо! – одобрил я. – Но недостаточно.
– Я вообще-то кандидат наук, – подумав, сказал он.
– Господи! Так сделайте какое-нибудь открытие!
– Трудно! – вздохнул рыжий.
– Тогда усиленно тренируйтесь… По линии ушей, – посоветовал я.
– А без этого нельзя? – с тоской спросил он.
– Бесполезно, товарищ! – сказал я. – Уж поверьте моему опыту.
ПРЯМО И НАПРАВО
В автобус, кряхтя и охая, влез немолодой тучный человек. Ему уступили место на переднем сиденьи. Человек подвигал тазом, устраиваясь поудобнее, затих и поднял глаза на своего долговязого спутника.
– Садись, Моня, – пригласил он его.
– Ладно, постою, – скромно ответил путник.
– У тебя же ноги больные, – сказал толстый.
– Больные, – подтвердил Моня. – А что делать? Мест нет.
– Ну, садись ко мне на колени, – сказал толстый.
– Ну что вы, что вы! – вспыхнула сидящая рядом с толстым женщина и быстро поднялась.
Моня сел. Помолчали.
– Тяжелый у тебя портфель, – страдальчески сказал толстый.
– Тяжелый, – откликнулся Моня.
– Все руки отмотает, – вздохнул толстый, – ты бы его поставил.
– А куда? – спросил Моня, оглядываясь. – Некуда приткнуть.
– Ну, давай мне.
– У вас свой не легче, – засопротивлялся Моня
– Ничего. Я двужильный, – печально улыбнулся толстый.
Справа от Мони вскочили сразу двое: девушка и молодой человек.
– Вы садитесь, – сказал девушке толстый. – Хватит и одного места. Мы их друг на друга положим, Но девушка больше не села.
Некоторое время ехали молча. Потом толстый забеспокоился.
– Моня! – громко сказал он. – В какой это автобус мы сели?
– В шестой номер, – ответил Моня.
– Значит, он пойдет прямо?
– Прямо, – сказал Моня.
– И направо не свернет?
– Не свернет.
– Что же делать, Моня? – убитым голосом сказал толстый. – Там ведь еще целый километр. Разве я дойду?
– Не дойдете, – сказал Моня. – Но я вас не брошу. Донесу на руках.
– Моня! – растроганно воскликнул толстый. – У тебя же больные ноги.
– Больные, – согласился Моня. – А я с передышками.
– Граждане пассажиры! – не выдержала кондуктор (она уже давно прислушивалась к этому разговору). – Не будет возражающих, если автобус временно свернет направо? Тут каких-то три минуты.
– То есть, вообще… конечно, – растерянно сказал пожилой товарищ в очках и берете, – но я вот, к примеру, опаздываю на работу,
– Как не стыдно! – зашумели пассажиры.
– Вставать надо пораньше!
– Несознательность!..
…И автобус повернул направо.
ПРИГЛАШЕНИЕ НА «ИНОСТРАНЦА»
Мишу Побойника я встретил на второй день после возвращения.
– Привет, иностранец! – обрадовался Побойник. – Сенькю, вери матч! Хорош ты гусь – заявился и в кусты! А кто будет впечатлениями делиться, а? Пушкин?
– Да какие там, впечатления, – попробовал отговориться я. – Курица, говорят, не птица, а Болгария не заграница.
– Ты это брось, – сказал Миша. – Был в Европе? Был. И все. Имей в виду, я с тебя не слезу, пока обо всем не расскажешь. Лучше говори, когда придешь. Давай сегодня.
– Сегодня не могу, – замотал головой я. – Сегодня мы у тещи.
– Тогда завтра, – предложил Миша. – Завтра у нас пельмешки сибирские. Ты, поди уж забыл, с чем их едят.
Я вынул записную книжку, полистал и вздохнул:
– Не выйдет завтра.
– Стыдись! – возмутился Миша, отнимая у меня книжку. – Забюрократился там, в Европах! К друзьям по расписанию ходишь…
В общем, мы сговорились на послезавтра.
– Черт с тобой! – сказал Миша. – Перенесу пельмешки! На другой день Миша позвонил мне по телефону.
– Ну, порядок! – оживленно закричал он. – Все на мази. Придут Левандовский с женой и дядя Браля. Помнишь дядю Бралю? Да знаешь ты его – он еще шапку мне переделывал.
– Дядя Браля, дядя Браля! – забормотал я. – А-а-а! Ну, как же!.. Дядя Браля…
– Ты знаешь дядю Бралю? – повесив трубку, спросил я у жены. – Он переделывал Мишке шапку.
– Понятия не имею, – пожала плечами жена. Вечером Миша позвонил снова.
– Рассказал про тебя шефу, – захлебываясь от возбуждения, доложил он. – Веришь, нет, аж затрясся человек. Без меня, говорит, не начинайте. Чувствуешь, как цена на тебя растет. Смотри, не подкачай. Подготовься вечером поработать.
Я забеспокоился.
Разложил на столе проспекты, путеводители, открытки – решил кое-что освежить в памяти. Повторил про себя несколько габровских анекдотов – ввернуть к слову.
– Ты им про Тырново расскажи, – посоветовала жена. – Как мы с бразильским ансамблем встречались.
– Вот спасибо! – обрадовался я. – Совсем из головы выскочило. А может, еще про комбинат «Плиска». Дегустация и все такое.
– Про дегустацию, пожалуй, не стоит, – выразила сомнение жена. – Освети лучше жилищное строительство. Этот Мишин начальник – он ведь с чем-то таким связан.
– Да-да, – согласился я. – Конечно, про жилищное строительство. Как это я раньше не подумал!
Короче, шли мы к Побойнику основательно подготовленными.