Николай Самохин. Том 2. Повести. Избранные произведения в 2-х томах
Шрифт:
– Что поделываешь, старик? – спросил я.
– Ваводя! – закричал он. – Ува-бу-бу!..
– Готов! – сообщил я Левандовской и повесил трубку.
После такого невероятного события Левандовским заинтересовалась общественность. Местное отделение Академии наук выделило специальную комиссию в составе одного профессора, двух кандидатов наук и четырех младших научных сотрудников.
Ученые с целью развеять миф вокруг Левандовского присмотрели на молодом Обском море удаленный островок. Островок, как полагается, сначала был проревизован на предмет необитаемости,
Вслед за этим на море ударил шторм девять баллов. Так что добраться к островку было невозможно. Кроме того, расставленные по берегам пикеты тщательно просматривали окрестности в бинокль.
Шторм бушевал трое суток. Лишь только он стих, катер с экспедицией направился к острову. Когда один из младших научных сотрудников, засучив штаны, собрался прыгнуть в воду, чтобы принять чалку, из кустов донеслась разудалая песня:
Скакал казак через долину!..
И навстречу изумленным членам комиссии вышел пьяный в дым Левандовский.
Видя такое дело, профессор, неоднократный лауреат различных премий, развел руками и сказал:
– Наука здесь бессильна.
Но тамошний бакенщик дядя Федя, промышлявший самогоном для личных нужд, напротив, высказал предположение, что на острове растет винный корень.
Целый месяц дядя Федя с двумя сынами допризывного возраста вел на острове раскопки. Но корня так и не обнаружил. Тогда он выругался, сказав: «Свинья везде грязи найдет», – и засеял всю территорию картошкой.
КАК Я СТАЛ ПОЭТОМ
– И все стихотворения? – спросил редактор, прищурившись на рукопись.
– Есть и поэмы, – сказал я.
– М-да, – редактор взвесил папку на ладони. – Килограмма четыре?
– Пять двести, – уточнил я.
– Здоровье, однако, требуется, – вздохнул он.
– На здоровье не жалуемся, – ухмыльнулся я.
– Это заметно, – грустно сказал редактор. Он вытянул страничку из середины рукописи и углубился в чтение…
Потом достал вторую. Потом третью…
– Что ж, – сказал редактор. – В общем, стихи. Гладкие и… как говорится, соответствующие. Налицо и рифмы, и содержание. Но, если откровенно, никакие это, конечно, не стихи. И вы никакой не поэт. Извините, но с вашими данными я бы занялся чем-нибудь другим.
– Чем же? – повесил голову я.
– Ну… классической борьбой, например, – сказал он.
– Вы думаете, получится? – спросил я.
– Уверен, – сказал редактор. Он вышел из-за стола и попросил меня согнуть руку. Я согнул.
Редактор осторожно потрогал пальцем бицепс и даже зажмурился.
– Больше чем уверен, – сказал он. – У вас редкий талант.
В тот же день я купил две трехпудовые гири и начал тренироваться. А скоро записался в секцию. Тренер после первого знакомства стал, здороваясь, протягивать мне две руки, сложенные вместе. Он тоже подтвердил присутствие у меня редкого таланта. Особенно после того, как я надолго вывел из строя трех сильнейших перворазрядников и одного мастера. Правда, я вывел их не по правилам, что несколько огорчило моего учителя.
– Ну, ничего, дарагой, – сказал он. – Техника – это дело наживное. Сегодня нэт, завтра нэт, послезавтра есть.
Мало-помалу я действительно ею обзавелся. И с тех пор не знал поражений. Всех противников я клал исключительно на лопатки.
Всякие там «очки» – это существовало не для меня. В газетах так и писали: «Его стиль – только на лопатки».
И наконец пришел день, когда я победил неоднократного чемпиона и призера, знаменитого и прославленного Подбаобабова. Я победил его очень убедительно, За три секунды. С ковра он вставал потом восемь минут. Но все было по правилам.
Меня тут же окружили корреспонденты.
– Как вам удалось добиться такого успеха? – спросил один.
– Это не моя победа, – ответил я. – Это победа моего любимого тренера Шоты Отариевича. Это достижение моих друзей-одноклубников и всей спортивной общественности. А я здесь ни при чем.
Корреспондент удовлетворенно кивнул и стал записывать мои слова в блокнот
– Говорят, вы серьезно увлекаетесь поэзией? – спросил другой и сунул мне под нос микрофон. – Прочтите одно из ваших стихотворений.
Я выбрал, которое покороче, и прочел.
Все захлопали.
А корреспондент отнял у меня микрофон и быстро сказал в него.
– Что же, пожелаем нашему чемпиону таких же блистательных успехов на тернистом пути литератора, как и на спортивной арене!
На следующий день все газеты вышли с отчетом о соревнованиях. Отчеты были оживлены выдержками из моих стихотворений и назывались по-разному: «Побеждает мужество, помогает поэзия», «Второе призвание чемпиона». Один заголовок мне особенно понравился– «И муза на лопатках!».
После обеда позвонили из журнала.
– От имени редколлегии поздравляю с важной победой! – сказал приятный голос. – Мы тут решили в ближайшем номере поместить две ваши поэмы. Не возражаете, если их будет открывать та фотография, где вы стоите на пьедестале почета?
– Валяйте, – разрешил я.
Затем стихами заинтересовались студия телевидения, издательство художественной литературы и Дом народного творчества. Причем с телестудии звонила какая-то бойкая девушка, которая сказала, что «все это – собачье мясо! – будет выглядеть потрясающе! Поэзия борьбы и – чтоб мне сдохнуть! – борьба поэзии!»
Но всех обошел тот знакомый редактор. Он напечатал в своей газете большую подборку моих стихов с добрым напутствием одного судьи всесоюзной категории.
Мне захотелось поблагодарить этого, так много сделавшего для меня человека. Тем более и Шота Отариевич сказал:
– Сходи, дарагой. Большой свиньей будешь, если не зайдешь. И я пошел в редакцию. Но благодетеля своего не застал. Вместо него за столом сидел маленький рыжий человек.
– Вы новый редактор? – нерешительно спросил я.