Николай
Шрифт:
– Спасибо, - наконец шепчет она.
Я резко поднимаю на нее глаза, чтобы увидеть нежную улыбку на ее губах и взгляд полный восхищения. Никто и никогда за все мои года не смотрел на меня так.
– За что?
– За то, что сказал. И спас тех девушек. И за заботу о том, чтобы он больше не обидел другого ребенка.
– Но... но теперь ты знаешь, какой я мерзкий. Теперь ты знаешь, что я убийца.
Неожиданный смешок вырывается из ее груди.
– Нико, я всегда знала, что ты убийца. Не забывай, что я была свидетелем твоих поступков на протяжении последних
Мы засыпаем бок о бок, как и всегда, впрочем, но в этот раз наши пальцы переплетены. Забавно, как такой целомудренный жест может быть настолько глубоким, настолько интимным. Я никогда не чувствовал себя ближе к другой душе, не тогда, когда погружался в них, не тогда, когда вдыхал их в свою. А теперь я чувствую это, я никогда не смогу отпустить ее. Я никогда не захочу отпускать ее.
Я чувствую, как Амели дернулась ночью, ее рука сильно сжимает мою, перекрывая кровообращение. Я резко открываю глаза и нависаю над ней, сжимая ее плечи.
– Нет, нет, нет, - плачет она, крупные слезы скатываются по ее щекам. Амели бросает в пот, а ее закрытые веки быстро трепещут.
– Нет, пожалуйста, нет. Прошу, вернись ко мне. Не оставляй меня!
– Амели, - зову я, нежно встряхнув ее.
– Амели проснись. Тебе снится кошмар.
– О, Боже, нет! Пожалуйста! Я сделаю, что угодно...нет, нет, нет!
– Ее тело неудержимо дрожит, заставляя меня тревожится. Надо что-то сделать. Я должен помочь ей.
– Амели! Амели, слушай меня. Проснись!
– Паника растет в моей груди, я провожу одним пальцем, окутанным синим пламенем, по ее лбу.
Ничего.
Блять.
Ее тело еще больше содрогается от конвульсий, и я понимаю, что это нечто большее, чем простой сон. Я встряхиваю ее сильнее, теперь уже зажав обе руки.
– Ну же, Амели! Проснись! Черт бы тебя побрал, проснись сейчас же!
Ее тело все еще дрожит, и она прекращает хныкать. Я даже не знаю дышит ли она, хотя четко слышу биение ее сердца. Я цепляюсь за кусочек надежды. Она до сих пор со мной. Когда я рукой нежно провожу по ее влажной щеке, Амели резко открывает глаза, ее зрачки черные, как оникс. Это не магия. Это даже не естественно. Это само зло. Прежде чем я успеваю отреагировать, она обращает свои черные, зловещие глаза на меня, и хватает меня за руку, сжимая ее до тех пор, пока не чувствую, как мои кости трещат.
– Ты заплатишь, демон. Ты заплатишь кровью, - произносит страшный голос. Он даже близко не сравним с ее мелодичным голоском.
– Они идут, и ты заплатишь! Ты будешь гореть за то, что сделал. Гори, демон!
Я едва выдергиваю руку из ее крепкой хватки, как Амели закрывает глаза, а ее тело обмякает в неестественном сне.
Меня трясет, ледяное покалывание пробегает по пульсирующим венам. Мои инстинкты вопят, чтобы я немедленно убил ее.
Достичь ее груди и разорвать сердце голыми руками. Независимо от того, что ей нужно бьющееся сердце, я не позволю злу
Нетвердой рукой я тянусь к ней, едва касаясь того места, где находится под защитой ее драгоценный, жизненно важный орган. Я не хочу, но не знаю, что еще сделать. У меня нет выбора.
Ее рука снова хватает мою, но на этот раз она ощущается мягкой, нежной. Амели притягивает ее ближе к себе, прижимая к сердцу. Ее глаза снова широко раскрыты...и светлы. Золотистые глаза смотрят на меня, наполняя комнату блестящим, светлым светом.
– Помоги ей, - шепчет голос. Это не ее голос, но он звонкий и женственный, не похожий на зло.
– Спаси ее.
– Как?
– спрашиваю я дрожащими губами. Я даже не знаю с кем или чем разговариваю, но это не имеет значения, кроме спасения жизни Амели.
– Чтобы спасти ее, ты должен любить, - говорит тихий голосок.
– Ты должен любить ее.
Затем все становится черным. Снова.
Тьма.
В комнате тихо и холодно, только ровный ритм сердцебиения Амели стучит в моей голове.
Даже, после того, как ее лицо исказилось от чистого зла, спящей она выглядит настолько мирной. Не в силах отпустить ее, я ложусь рядом с ней и притягиваю в объятия, уложив ее голову себе на грудь.
Ощущение удерживать другого человека в руках с такой заботой и нежностью для меня чуждо, но не неприятно.
Нет. Оно, блять, совершенно.
Амели обхватывает меня рукой за талию, потершись щекой о мою грудь. Она издает негромкий вздох, который заканчивается мурлыканием.
– Мммм, - улыбается она, - Нико.
Что-что?
Я изучаю ее лицо, чтобы убедится, что она еще спит. Ее дыхание глубокое и ровное, а веки закрыты.
Я знаю, что она видела сны обо мне, но никогда не слышал, как она произносит мое имя. И к чему эта улыбка? Дерьмо. Я просто умер тысячью сладкими смертями.
Всю ночь я крепко сжимал Амели в объятиях, словно она могла ускользнуть от меня. И правда, она может.
Что-то еще, какое-то глубокое и неестественное зло, развратило ее тело. Оно очернило ее душу и посягнуло на эти поразительные, янтарные глаза. Я просто надеюсь, что во мне достаточно силы, чтобы претендовать на сердце Амели.
Глава 8
– Итак, что ты думаешь?
Кроваво-красные глаза, задумчиво сужаются. Я знаю, что это плохо. Все закончится плохо для Амели... или меня.
– Определенно звучит так, будто она ведьма, - отвечает Сайрус, потерев темную щетину на подбородке.
Он взглядом сканирует полутемный бар на любителей подслушать, а затем поправляет свои очки. Впрочем, не о ком волноваться, владелец и управляющий баром Темный.
– А все дерьмо, связанное со Светлыми... как ты это, объяснишь?
– Свет в ней борется с этим. Но чтобы там не было, то зло, которое бежит по ее венам, сильное. Особенно, чтобы проявиться вот таким образом.
Пока я обдумываю теорию Сайруса, мы оба молчим и потягиваем нашу отраву. Еще несколько постоянных клиентов заходят с наступлением ночи. Тьма пробуждает зверей к жизни.