Николай
Шрифт:
Однако, я знаю, что лучшее это не я. Я не тот, кто даст ей что-нибудь стоящее - я просто не могу. Быть хорошим не в моей природе. И чувствовать подобное (такое притяжение к ней, настолько уязвимое для моих противоречивых чувств) это так далеко от моего мира, что я не могу осмыслить этого.
Я, блять, не понимаю.
Она человек. Ничтожная, человеческая девушка, которая ни на что не годится, кроме как дышать ею и трахать. Она одноразовая, как и все остальные. Я Темный - Я бог среди мужчин. И она для меня - ничто.
Неодолимый смех звучит в моей голове. Черт, даже голоса в моей голове знают, что я полное дерьмо.
Я бессмысленно пытаюсь избавиться от запаха секса и дешевых духов, решив стереть все следы прошлого часа. Я не могу все это смыть. Вина и стыд остаются. Я не могу убежать от моей ахиллесовой пяты.
Прежде чем осознаю, что делаю, я опускаюсь на корточки рядом со спящей Амели. Она глубоко дышит, ее тело абсолютно расслабленно. Такая наивная. Я провожу пальцем от ее щеки до ключицы, чувствуя легкое жжение, которое освещает мой палец крошечными золотистыми искрами. Я увидел их, когда впервые прикоснулся к ней, но скрыл это от моих людей. Они знали, что она другая, они просто не знают насколько. И как разрушительна она может быть для нашего народа... для меня.
Я знаю, кто она, а она знает кто я. Из этого откровения, есть только один выход. Одна развязка этой трагической сказки, которая только начинается.
Я убью ее.
Глава 4
Солнечный свет целует ее губы и ласкает щеки, после чего согревает веки. Я сосредоточено смотрю, как мерцающее тепло вызывает румянец на ее полупрозрачной коже, прежде чем медленно рассеяться.
Она быстро моргает, затем протирает тыльной стороной ладони глаза. И как гибкая, грациозная кошка, Амели протягивает руку над головой и зевает, из ее горла вырывается хриплый, сладострастный, урчащий звук.
– С добрым утром, лапуля, - ухмыляюсь я, мой голос гладкий, как шелк.
От шока она резко открывает глаза и пытается закричать, но от страха у нее перехватывает дыхание. Бесполезно. Никто не услышит ее крики. Об этом они так же позаботились.
– Гд... где я?
– заикаясь, спрашивает она.
Я оглядываюсь по сторонам.
– Ну... это то, что ты называешь кроватью. Знаешь, некоторым людям нравиться спать на них. Даже трахаться на них. Я предпочитаю последнее.
Амели прищуривается и надувает свои пухлые губки.
– Я знаю это. Как я сюда попала? И что ты сделал со мной?
– Натянув одеяло до подбородка, она отодвигается на край кровати.
– Очевидно, я уложил тебя в кровать - мою кровать. И я ничего плохого с тобой не сделал. По крайней мере, пока.
– Я ближе придвигаюсь к ней, и вижу, как ее глаза расширяются от вида моей голой груди.
– И если бы я хотел увидеть что там под твоей ночнушкой, уж поверь, сейчас ты была бы голой и распластанной. И если тебе повезет, то мой язык будет глубоко внутри тебя.
Я стаскиваю одеяло с нее только, чтобы больше запугать, и она не разочаровывает. Медленная улыбка растягивается по моему лицу.
– Ты больной.
– Я слышал и похуже, - пожимаю я плечами.
– Ты извращенец, отвратительный кусок дерьма.
– И намного хуже, чем это.
Ее нижняя губа дрожит, и она быстро прикусывает ее.
– Чего ты хочешь от меня?
Пальцем я нежно провожу по атласной ночной рубашке. Образ, как я срываю ее, возникает в моей голове и тепло разливается по животу.
– Сейчас... я хочу, чтобы ты сказала мне, кто тебя послал?
Амели поворачивается ко мне и хмурится, словно я ее ударил.
– Кто послал меня?
Я улыбаюсь. Но не той милой улыбкой, от которой подгибаются колени. Нет, я одариваю той, которая говорит ей, каким я могу быть психом.
Той, которая говорит ей, что я порву ее на куски просто ради удовольствия. Той, которая показывает насколько я злой на самом деле. Насколько Темный. И если она не вполне была уверена на что я способен, то теперь уже не осталось никаких сомнений.
Амели сглатывает и ее раздражение сменяет чистый ужас. Она видит меня таким, каков я есть - монстр. Мерзкий, отвратительный, безжалостный.
Существо, которое появляется в кошмарах. И вот она делит постель с воплощением греха. Даже ее ненависть не сможет спасти ее.
– Никто не посылал меня, - говорит она с непоколебимой убежденностью.
Я приближаюсь к ней настолько, что ее запах омывает меня. Так близко, что ощущаю, как тепло ее тела окутывает меня, и я могу сосчитать каждый удар ее сердца.
– О?
– ухмыляюсь я, подняв брови.
– Никто не посылал тебя, и ты случайно узнала кто я? Словно это всем известно?
В ее глазах появляется отчаяние, отчего их цвет становится ярче и теплее.
– Я клянусь, что никто меня не посылал.
Прежде чем она успевает сделать следующий вдох, я набрасываюсь на нее сверху, придавливая своим телом. Она не может двигаться.
Она не может говорить. Она не может ни о чем думать. Все что она чувствует это меня, возвышающегося в воздухе, который она быстро глотает.
– Сейчас, сладенькая, я спрошу тебя еще раз прежде, чем оторву твою миленькую головку с твоих плеч. Кто тебя послал?
Она вздрагивает, раскрыв рот от ужаса. Я знаю, что Амели видит, когда смотрит на меня. Глаза такие тусклые, что практически прозрачные. Белые, мерцающие зубы, которые сейчас появляются в виде острых, как бритва клыков.
Бледная, пепельного цвета кожа доказывает старые легенды Вуду, которые рассказывают у костра, предостерегая детей об опасных, злобных созданий, жаждущих их души.