Николайо Андретти

Хантингтон Паркер С.

Я поднимаю тяжелый пакет и иду в сторону кухни, не обращая внимания на стоны, доносящиеся из подвала от пленника Ника. Ник уже спустился туда, предположительно занося тело мертвеца.

Когда Ник присоединяется ко мне, я жестом показываю на пакет с продуктами, который я бросила на кухонный остров, и говорю:

— Они могут быть отравлены.

— Он недостаточно умен для этого.

Я сужаю глаза.

— Ты его знаешь?

Он кивает, но больше ничего не добавляет.

Я вздыхаю, глядя на часы.

— Знаешь что? У меня нет времени на это. Мне нужно кое-куда съездить

Точнее,

к Мине. Мой визит к ней начнется через сорок пять минут, и мне придется добираться туда пешком. Я уже удалила кредитную карту Джона со своего счета в Убер, и у меня нет средств, чтобы оплатить поездку.

— Ты никуда не пойдешь.

— Ха. Ха. Смешно, — говорю я, проходя мимо него.

— Он видел твое лицо.

— Он мертв.

— У него был водитель для побега.

— Я его не видела.

— Ты не смотрела.

— Ему нужен не я.

— Ты прав. Нужен я. И теперь, когда он увидел тебя в моем доме, он подумает, что добраться до тебя — значит добраться до меня. Уходи, если хочешь, но я не могу гарантировать, что ты будешь жива и вернешься.

— Боже, как же я тебя сейчас ненавижу.

— Ты и сама не очень-то похожа на персик из Джорджии.

Я прикусила язык, чтобы не зарычать.

— Мне нужно кое-где побывать.

— Не моя проблема.

— Ты всегда такой придурок?

— Опять же, не моя проблема.

Я изучаю его суровое лицо, до глубины души раздражаясь на него. Затем я топаю прочь и направляюсь к двери, которая по-прежнему не заперта и не вооружена.

И ухожу.

23

В основе любого гнева

лежит потребность, которая

не удовлетворяется.

Маршалл Б. Розенберг

НИКОЛАЙО АНДРЕТТИ

По моим расчетам, у меня есть минут десять-пятнадцать, прежде чем она вернется сюда, поняв, что я не врал.

Там кто-то был, наблюдал.

И хотя я чертовски хорош в своей работе, я не могу обогнать машину пешком. Так что я даже не стал пытаться.

Я смотрю на цифровые часы на микроволновой печи и иду в свой кабинет, не обращая внимания на стоны Джекса, доносящиеся снизу. Он не поддается ничему, что бы я ни пробовал.

Пленка не заставила его замолчать.

Этот человек — и я употребляю этот термин не совсем точно — может стонать и через ткань, завязанную вокруг рта.

А снотворное лишь надолго лишает его сознания, пока он не проснется и не начнет стонать. К тому же у меня заканчиваются жидкие успокоительные, чтобы делать ему инъекции, так что я приберегу их на тот случай, когда они мне действительно понадобятся.

Я делаю мысленную пометку купить набор из шарика и кляпа онлайн в магазине БДСМ, который часто посещает Декс.

Мне даже не пришлось его взламывать, чтобы понять это.

Этот парень рекламирует свою сексуальную жизнь при каждом удобном случае, и хотя я редко выхожу из своего дома, чтобы увидеть его, за последние семь или около того лет я, к сожалению, сталкивалась с ним достаточно часто, чтобы знать его пристрастия.

Он

так плохо умеет держать язык за зубами.

Оказавшись за рабочим столом, я открываю внутреннюю базу данных Уилтонского университета, которую я взломал некоторое время назад, когда наводил справки о Люси для Ашера. Я набираю имя и фамилию Минки — Минка Рейнольдс, которые она написала на коробках с вещами, которые я отнес в комнату для гостей.

На экране появляется ее файл, и я нажимаю на него. Просмотрев ее выписки, я вижу, что у нее одни пятерки, и в этом нет ничего странного, что могло бы вызвать интерес или дальнейшее расследование.

Вместо этого я изучаю информацию о ней в школе:

Финансовая и академическая стипендия.

Значит, она бедная и умная, но я это уже знал.

Скучно. Далее.

Я пролистываю несколько ее вступительных эссе, пока не нахожу одно, которое привлекает мое внимание.

Приемное сочинение № 4

Вопрос: В четырехстах словах или меньше объясните, какой день был самым значительным в вашей жизни и как он изменил (и продолжает изменять) ваше представление о будущем.

Это мечта

Минка Рейнольдс

Все, что в моей жизни пошло не так, можно свести к одному дню. Разве это не печально? У меня есть только один день, который я могу проигрывать в своем сознании снова и снова.

И он так и делает, вечно издеваясь надо мной. У меня нет даже роскоши кинокартины, проигрывающей в голове множество сцен, потому что их не существует.

Есть. Только. Один. Проклятый. День.

Возможно, вы спросите себя, почему я предпочитаю иметь несколько плохих дней, а не один. Потому что я предпочитаю иметь множество кошмаров, а не один и тот же, снова и снова.

Вы бы тоже так себя чувствовали, если бы у вас отняли сестру, и вам пришлось бы раз в неделю видеть, как она захлебывается в слезах.

И что самое обидное?

Я хочу видеть ее слезы чаще, чем раз в неделю.

Потому что это означало бы, что я буду видеть ее чаще, чем по субботам с полудня до двух. Если бы вы предложили мне возможность быть рядом со слезами моей сестры двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, я бы не раздумывая согласилась.

Неужели я так отчаянно хочу проводить больше времени с сестрой, что с радостью приму ее слезы?

Не знаю.

Но я точно знаю, что самый значимый день в моей жизни стал и самым худшим — когда у меня забрали Мину. И все, что я делала с тех пор — жонглировала работой на полную ставку и учебой в школе, жаждала получить высшее образование, искала лучшее будущее, — было сделано ради нее.