Никому не скажем
Шрифт:
— Что-то случилось?
— Да. Ты должна знать. Я тут перетер с экспертами… В общем, похоже, что все произошло не случайно, Ев. Саша, он…
— Что он?
— Есть вероятность, что он покончил с собой.
— То есть к-как п-покончил? Это же авария, мне сказали, что это авария… — шепчу, с трудом преодолевая сопротивление связок.
— Его машина врезалась в отбойник на полной скорости. Дорога была пустой, погодные условия хорошими…
— Нет-нет! Такого не может быть. Какой смысл?! Он же договорился со следствием. Я знаю точно, что
— Его кинули, Ева. У них был ордер на его арест, и… В общем, я думаю, Саша знал об этом. Прости… Но лучше ты от меня об этом узнаешь, чем из новостей.
— Да-да, конечно… Спасибо.
Я отбиваю вызов и медленно опускаю руку. Женька куда-то убежал. И слава богу, что он не слышит наш разговор с его крестным. Не хочу, чтобы он узнал о том, что случилось. Не хочу…
Каким-то чудом мне удается продержаться до конца вечера. Накормить сына ужином, убрать со стола и проследить, чтобы он улегся пораньше. Своей истерике я даю выход лишь поздно ночью. Закрывшись в гардеробе, среди развешанных вещей мужа, которые до сих пор хранят его запах.
Наша история с ним началась плохо. И плохо закончилась…
Как жаль. Как безумно жаль…
Иду в опустевшую спальню, ложусь в кровать и лежу до утра, не в силах уснуть и не думать. Приведением брожу по комнатам и понимаю, что не смогу здесь оставаться. Не смогу… Может быть, Саша понимал это лучше меня, потому что года четыре назад, когда я начала зарабатывать первые серьезные деньги, настоял на покупке квартиры в городе.
Поближе к Женькиной школе. И я согласилась, ведь в тот момент я как раз искала новое место для съемки роликов для своего ютьюб-канала. Купила довольно просторную трешку, сделала ремонт… Сейчас та квартира больше походит на студию, но если постараться, все можно довольно быстро исправить.
Утро проникает в окно серым безрадостным светом. Зря я надеялась, что смогу сегодня поработать. Последствия слез и бессонной ночи невозможно спрятать даже под толстым слоем грима. Поэтому, махнув на дела рукой — подписчики подождут, я принимаюсь неторопливо готовить завтрак. Женька спускается вниз, когда уже практически все готово.
Мы едим без особенного аппетита, вяло обсуждаем последние новости, и в какой-то момент я не выдерживаю.
— Жень, я хотела с тобой поговорить.
— Говори, раз хотела, — хмурит темные брови сын.
— Как ты смотришь на то, чтобы переехать?
— Куда? Когда? Навсегда? — возбужденно сверкает глазами Женька.
— В город. Понимаешь, здесь все напоминает о папе, а без него… — не могу договорить. Я просто не знаю, как объяснить девятилетнему мальчику, сколько противоречивых воспоминаний связаны для меня с этим домом. Хороших ли, или плохих, тех, о которых я стараюсь вообще не думать, но которые упрямыми блохами лезут в каждую щель.
Куда бы я ни пошла, чтобы ни делала, эти стены — темница памяти, из которой, наверное, мне пришла пора вырваться.
— А кто же будет жить здесь? Кит?
Отвлекаюсь от тарелки и вновь впиваюсь взглядом
— Кит? — облизываю губы.
— Никита. Папа мне много о нем рассказывал.
— Я не знала… — трусливо отвожу взгляд и начинаю суетиться вокруг приготовления чая. Я все еще не могу забыть, как вчера впервые увидела их вместе. Это… слишком. Слишком для меня.
— Да. Знаешь, всякие смешные истории.
Улыбаюсь онемевшими губами. Киваю головой. Никита — явно не та тема, которую я хотела бы обсуждать с Женькой.
Но ему-то откуда об этом знать?
— Тебе не кажется странным, что он к нам никогда не приезжал?
Да что ж такое? Этот день решил меня доконать?
— Наверное, у него были на это причины.
— Может быть, он расскажет о них. Папа говорил, что вы были с Китом самыми лучшими друзьями. Как мы с Ильей.
С губ срывается испуганный смешок. Как мы с Ильей… Нет! Нет, все было намного хуже. Это была не дружба, сынок.
Не дружба! Невольно злюсь. Потому что мне трудно понять, какого черта Саша вообще говорил с Женькой об этом.
Вряд ли нашему сыну стоит знать, кем для меня был Кит. Это… совсем не та история, которой я хотела бы с ним поделиться.
— Так, что ты скажешь по поводу нашего переезда?
— Не знаю. В городе я смогу чаще видеться с друзьями.
Наверное, для Женьки это большой плюс. Радуюсь, что у детей все обстоит намного проще, чем у нас, взрослых.
Бодро хлопаю ладонями по столу и говорю:
— Что ж! Тогда нам придется потрудиться! Собрать вещи на первое время и все такое…
Я думаю, сборы отвлекут меня от невеселых воспоминаний, но когда я захожу в комнату сына, они обрушиваются на меня лавиной…
Глава 4
Ева. Двенадцать лет назад.
Я влюбляюсь в него сразу же. С разбегу. Как только он находит в себе силы оторвать свой бесцеремонный взгляд от моей груди и поднять его чуточку выше. Красивый и беззаботный… Уверенный в собственной неотразимости. В общем, моя полная противоположность. Рядом с ним с моим телом начинает происходить что-то странное. Дыхание сбивается, ноги слабеют, а низ живота наполняет неведомое раньше томление. Собственная реакция так сильно меня пугает, что я делаю шаг назад, прежде чем понимаю всю бесперспективность этой затеи. Мы зажаты в вагоне со всех сторон, как шпроты в банке. И пользуясь этим, он вдавливается в меня сильней. Наверняка специально. Провоцируя…
Никак иначе я не могу объяснить происходящее. Вряд ли такому парню, как он, я могу на самом деле понравиться. Но когда Кит беспардонно усаживает меня к себе на колени, я понимаю, что ошибаюсь. Потому что он… возбужден. И этот факт почему-то производит на меня такое неизгладимое впечатление, что я выскакиваю из раскаленного вагона на две остановки раньше положенного. Оборачиваюсь и ловлю его темный взгляд в окне отъезжающей душегубки. Мое лицо пылает, я жмурюсь и отхожу ближе к стене, дожидаться нового поезда.