Никто, кроме президента
Шрифт:
– Совсем не устроит. – Я отрицательно мотнул головой. – Ни меня, ни, главное, вас самого. Я хочу услышать подробности по каждому пункту. Чувствую, вам есть что сказать.
– Еще бы, – с легкостью сознался Каховский. – Только вам это надо? Придется же откапывать корни, а это оч-чень неприятная процедура. Вы как-никак лицо при исполнении, вам положено пресекать подрывные разговоры.
– Вы только начните, – посоветовал я. – А там будет видно. Если копнете чересчур глубоко, я струшу и пресеку.
– Ну как хотите, – сказал бывший Мистер Пять Миллиардов. – Мне-то запросто. Меня жареный петух уже клевал…
Он добавил себе кипятка
– Вам не кажется, Макс, что у нас происходит какая-то фигня? – спросил он наконец. – Как будто наш паровоз выбрал новый курс и теперь едет не по рельсам? Поезд еще близко от прежней колеи, мы еще не повернули назад и даже ненамного отклонились в сторону, но нас уже начинает трясти… Не чувствуете?
– Я государственный чиновник, – мягко сказал я. – Моя работа – служить и защищать. И если генеральный курс начнет колебаться, я буду вынужден…
– …колебаться вместе с курсом, – закончил за меня бывший олигарх. – Угадал?
– Примерно, – ответил я. – Но я пока не чувствую особых колебаний. Просто в вашем Бутырском вагоне вечно трясет сильнее, чем в других. А небо из окна всегда в клеточку.
– Пусть так, – не стал упираться Каховский. – Мы, зэки, хуже пуганой вороны. Только имейте в виду: я уже скоро полгода как на воле. И фигня началась до моей посадки. У меня ведь, простите за грубую похвальбу, есть еще ученая степень по экономике, я защищался в Институте переходного периода… Можно обмануть старушку на рынке, но сам рынок обмануть нельзя. Рост либо есть, либо нет. Инфляция либо высокая, либо низкая. Капитал либо идет к нам, либо бежит от нас. В нашем случае – именно бежит, как наскипидаренный. А возьмите кадры…
– С кадрами что-то новое? – заинтересовался я.
– А вы не видите? – Каховский с хрустом разломил крекер «экономный». – Тогда, Макс, дарю вам пример. В Жуковке у меня сменился сосед, я тогда еще на свободе догуливал. Раньше рядом жил академик-атомщик, Нобелевский лауреат, а потом глядь – уже лабух, то ли из театра, то ли из филармонии. Вся его заслуга перед Отечеством в том, что он президентским деткам музыку преподавал. Ну пусть, думаю. Лабух так лабух. Сосед так сосед. Собачек вот любит. А выхожу из тюрьмы – этот хмырь уже министр культуры… Министр! Культуры!.. И я уж не вякаю, кто у нас сейчас рулит в Генпрокуратуре. Я уж не возникаю, кто у нас сидит в Госдуме. Я уж совсем молчу, что у нас теперь в газетах… Вы вот не читали статьи некоего господина Желткова?
– Увы, – повинился я. – Газеты в моей семье читает жена, за нас обоих. Я больше книжки люблю… Так про что пишет ваш Желтков? Про гранатовый браслет?
– Никакой он не мой, – сумрачно возразил мне Каховский. – Наоборот. Этот недомерок, кажется, первым в ящике комментировал мой арест. Одобрял. А в газетах у него одна пластинка: грабь награбленное, дави зажиточных, вернем народу то, что отродясь ему не принадлежало… В экономике он или полностью темный, или придуривается. На Западе бы такого мухомора всякая психбольница с руками оторвала, отдельную палату бы выделила, сто диссертаций бы на нем сделала. А у нас его держат за политолога, серьезные газеты его печатают, на радио зовут, в ящик… Вам бы не со мною говорить, а с ним. Он бы живо объяснил, как я кругом виноват. И что богачей-вредителей
– К стенке? Прямо сразу? – переспросил я. – Ну тогда наш суд обошелся с вами милосердно.
– О да, – согласился Каховский. – Практически обласкал. Вы все еще жаждете подробностей суда?
– Жажду, – сказал я. – Давайте.
Бывший олигарх по-прежнему мне нравился. Даже легкая мания преследования его не портила. Когда у тебя отняли добро и сунули в тюрягу, черт-те что можно подумать о родной стране… Кстати, подумал я, неплохо бы мне и взаправду встретиться с этим Желтковым. Что, если Звягинцева украли по идейным соображениям? Версия не из самых бредовых. Вдруг где-то есть некая «красная бригада», которую мы с генералом Голубевым прошляпили? В этом случае теоретик-олигархофоб нам пригодится.
Каховский тем временем заправился чаем, сжевал крекер и начал:
– Мой так называемый «процесс века» весь был шит белыми нитками. С первого же эпизода, когда «Пластикс» пристегнули к катастрофе с бассейном «Тушино», сделав нас крайними. Якобы из-за наших материалов схлопнулись опоры, а затем повалился купол. Любой грамотный эксперт, если бы кому-нибудь из них дали слово, в два счета доказал бы: в опорных конструкциях не было нашего пластика, понимаете, ни грамма. И быть не могло. Мы поставили в «Тушино» только фановые трубы для канализации – и эти трубы, кстати, были единственным, что сохранилось в этом бардаке, без трещин, без царапин. Мне еще тогда не изменили меру пресечения, и я успел съездить посмотреть…
– И кто был виноват в катастрофе? – вклинился я. – Звягинцев?
– Ах какая красивая гипотеза! – поцокал языком Каховский. – Сразу все объясняет, правда? Только я вам гарантирую: ни Звягинцев, ни Давтян, ни главный архитектор Сошин были абсолютно ни при чем. Скорее всего, это геологи недоучли степень давления на тамошний грунт. Или, что еще вероятнее, строители бассейна украли больше, чем дозволяли СНИПы.
– Получается, что Звягинцев топил вас не из самозащиты?
– В том-то и дело! Я бы понял, если бы он стал валить с больной головы на здоровую. Но ведь он никаким боком не проходил по обвинению. Его и как свидетеля могли бы не допрашивать – он сам вызвался помочь следствию… Вот сейчас вы наверняка подумали, что я озвучил железобетонный мотив для мести…
– А разве не так?
– Не так! – Усмешка на лица Каховского сделалась горькой. – Показания Звяги уже ничего не меняли. В обвинительном заключении они, кстати, не фигурировали вовсе. Поймите же, Макс, я был избран в назидание и оттого приговорен с первой секунды процесса. Не в бассейне было дело, не в налогах, которые на меня потом навесили. И никакой не Звягинцев меня посадил, а президент Волин. Чувствуете разницу? Звяга увел колечко с уже отрубленной руки. Будь я тем Монте-Кристо, каким вы меня пытаетесь изобразить, я должен был бы, наверное, похитить президента… Но в этом-то, надеюсь, вы меня не обвиняете?
– У графа Монте-Кристо, – уточнил я, – был, если вы помните, перспективный план. Сперва отомстить одному врагу, подождать, добраться до следующего, и так далее…
– Браво, Макс! – Каховский с иронией поаплодировал мне. – Вы читаете мои мысли. Итак, сперва я похищаю Звягинцева, потом Генпрокурора, после проникаю в Кремль… Или нет: в Кремль – банально… Мне вот в Яндексе попалось, что завтра Волин посетит Большой театр. Итак, я, переодевшись в ниндзя, пролезаю в президентскую ложу, утаскиваю на себе Волина и…