Никто не хотел убивать
Шрифт:
— Пойдем, я договорился, — наконец откуда-то вынырнул он.
Прохор поспешно встал со стула и засеменил вслед за Сан Санычем. Они поднялись по лестнице на второй этаж, Саныч подтолкнул Прохора к какому-то кабинету. Тот, потоптавшись слегка на месте, наконец набрался смелости и открыл дверь.
В комнате стояло несколько столов. Все они были пусты, кроме одного. За ним сидел довольно приятный мужчина лет тридцати пяти и добродушно смотрел на вошедших. Прохор немного расслабился — на мента, в его понимании, этот человек никак не смахивал.
— Прошу,
Прохор немного успокоился и торопливо, путаясь и сбиваясь, начал свой рассказ. По мере того, как он говорил, лицо Дмитрия Николаевича становилось хмурым и встревоженным. Наконец, сделав жест Прохору остановиться, он схватил телефон и начал куда-то звонить. Отдав несколько распоряжений, он встал со своего места и направился к выходу.
— Поехали, — отрывисто сказал он, оборачиваясь к Прохору с Сан Санычем.
— Куда поехали? — растерянно вскочил Прохор.
— На свалку. Покажете место, где обнаружили труп.
Прохор интенсивно замотал головой, вспоминая глаза того мужика. Однако Дмитрий Николаевич нахмурил брови и сурово взглянул на него. Кроме того, его в бок толкнул Сан Саныч. Прохору ничего не оставалось, как подчиниться.
Дорога до свалки не заняла много времени, и минут через пятнадцать оперативники, заткнув носы от жуткой вони, уже колесили вокруг кучи хлама и пищевых отходов. Они нашли брошенную «девятку» благодаря Прохору, знавшему свалку как свои пять пальцев, довольно быстро. Собак не было, и тело осталось нетронутым.
— Дверь была закрыта? — обратился к Прохору следователь, когда они вышли из милицейского «уазика» и стояли возле «девятки».
— Да, солнце слепило, — ответил Прохор. — Я не видел, что кто-то есть в салоне. Открыл дверь, а тут… вот.
Он смущенно развел руками, стараясь не смотреть на мертвого мужчину.
— Так, понятно, спасибо, — выдохнул Дмитрий Николаевич. — Отойдите, не мешайте работать.
И вокруг машины засуетилась оперативная бригада.
— Права нашел: Бондарев Сергей Павлович, 1966 года рождения. Место рождения — Тарасов, — немного погодя послышался голос одного из ее участников. — Прописка: улица Вольская, дом 5, квартира 9. Слава, проверь, это по твоей части.
И он передал права коллеге, стоявшему рядом.
— Так, и доверенность на машину, — высунул голову из салона Дмитрий Николаевич. — Оформлена два года назад на Бондарева. Оформила некая Звонарева Светлана Георгиевна. Год рождения тот же. Слава, займись и ей тоже.
— Ладно.
— Документов больше нет, только права. Сигареты «Парламент» — губа не дура. Зажигалка, — бесстрастно продолжал следователь. — Все. Больше ничего нет. Если что-то и было, то кто-то постарался, чтобы мы об этом не узнали.
— Убит двумя выстрелами в голову, — тем временем сообщил другой оперативник, осматривавший тело убитого. — Похоже, убили в машине, а потом уже пригнали ее
— А может, это и не разборки. Может, заказное. Тогда и тут можно было.
— Ребята, тут точно вторая машина была — отпечатки шин просто шикарные.
На Прохора и Сан Саныча больше никто не обращал внимания. Немного погодя приехали эксперты, и вокруг началась еще большая суета. Посмотрев на все это, оба соседа переглянулись и потихонечку побрели домой…
Глава 1
Лариса выключила будильник и, сладко потянувшись, замерла, оттягивая момент расставания с негой. Вставать совершенно не хотелось. Потянувшись и сгоняя с себя остатки сна, Лариса все-таки встала с кровати и, надев тапочки, прошла в ванную.
Там, встав под холодные струи душа, она почувствовала себя гораздо лучше. Однако с восстановлением гармонии тела на нее тут же навалилась дисгармония души. Ее благоверный, Евгений Котов, находился сейчас в Москве, в одной из своих коммерческих командировок, и до вчерашнего дня Лариса пребывала в прекрасном настроении. Но именно вчера ее начали одолевать другие проблемы, связанные с ее мамой и дочерью.
Лариса поднялась наверх и осторожно заглянула в спальню к Насте. Раскинувшись по кровати, девочка беззаботно спала. Лариса спустилась на кухню и машинально начала готовить завтрак, не переставая думать о дочери.
«А собственно говоря, — размышляла про себя она, — что произошло? Ну, не пришла она ночевать, ну, завалилась домой почти утром, не предупредив. Ну и что? Сама же была молодая и тоже гуляла все ночи напролет с парнями».
Другой внутренний голос, однако, напомнил ей: «Да, все так, но не в четырнадцать же лет!!!»
Яйцо треснуло и потекло мимо сковороды.
— Вот черт! — в сердцах вскрикнула Лариса. — Нет, так не пойдет. Надо пойти разбудить ее и поговорить прямо сейчас.
Она уже направилась в сторону спальни, но в последний момент передумала и продолжила готовить завтрак. Она резонно решила, что сейчас все равно, кроме невнятного бормотания, ничего от дочери не услышит.
Лариса села в кресло и достала пачку сигарет. Открыв ее, она не поверила собственным глазам. Пачка была абсолютно пуста.
— Да, это уже переходит все границы!
Она отчетливо помнила, что вчера вечером у нее оставалось полпачки.
— Неужели это Настя?! — вслух возмутилась она.
Первым порывом ее было нестись в спальню и дать хорошую взбучку дочери, но второй раз за это утро она сдержалась. Что это сейчас даст? Да абсолютно ничего. А вот вечером с ней надо будет очень серьезно поговорить.
Вдруг запахло горелым, и Лариса, метнувшись к плите, поняла, что ее яичница по-восточному безнадежно испорчена. Такое бывало с ней, владелицей элитного ресторана «Чайка» и великолепным кулинаром, крайне редко и говорило о наивысшей степени расстроенности.