Никто не хотел убивать
Шрифт:
— Может быть, вы сами расскажете, как все произошло в тот день?
— Расскажу, — согласился Михаил. — Я позвонил этому Сереге и предложил встретиться. Он согласился, хотя и не очень охотно. По-моему, он догадался, потому что тут же побежал к Костику — я это сам видел, когда следил за ним. Потом мы приехали на свалку. Поговорили… — Гаврилов сглотнул слюну. — Я предложил ему долю в фирме. А он вел себя очень нагло, дерзко… Я не хотел его убивать.
— Но все же убили…
— Он меня страшно разозлил. Это было у меня первый раз в жизни. Я плохо помню, кстати, как это все произошло. А когда увидел, что он мертв, то тут же уехал. Потом мы поговорили с Валентином и решили, что Костик может нас выдать, нам показалось, что он засек слежку. И Валентин предложил обставить все как несчастный случай — подлить в водку обычный атропин. Он утверждал, что даже если его и найдут дня через два-три, то вскрытие не покажет присутствия чего-то постороннего в крови. Зайти к нему в квартиру не представило большой сложности. В холодильнике стояла бутылка водки, к тому же открытая… Мы влили туда содержимое пузырька, который купили в ближайшей аптеке, и быстренько смотались.
— Ну, а чем вам Северцев помешал? Он ведь наверняка ничего не знал.
— Ну, — протянул Михаил, — во-первых, этого утверждать на сто процентов нельзя, а во-вторых, он нас видел и мог про нас рассказать. Валентин настаивал на том, чтобы его сбила машина. Мол, переходил дорогу — не увидел.
— Слишком грубо вы все это сделали, ребята.
— Ну, мы же не профессионалы, — вздохнул Михаил. — Все делали в первый раз.
— Так, ну и последнее, — вздохнул Карташов. — Чем вам Света помешала?
— Какая Света? — удивился Михаил.
— Светлана Звонарева, сожительница Сергея Бондарева.
— Не знаю я никакой Светы.
— Да ладно тебе, — улыбнулся Карташов. — Все равно ведь во всем уже признался. Какой смысл в отказ идти?
— Я первый раз слышу эту фамилию, — тем не менее настаивал Гаврилов. — У меня вообще нет знакомых с таким именем. А что, ее тоже убили?
На лице Гаврилова промелькнул ужас.
— Да, ее нашли у себя дома со множеством ножевых ранений, — сказал Карташов.
— Ну, теперь все убийства будут на мне, — взмахнул рукой Гаврилов. — Но я вам заявляю — Свету я не убивал.
— Ладно, оставим это пока. На сегодня хватит… Пожалуй, этого нам будет достаточно. Переварить бы… Кстати, интересно, что там вещает твой дружок Валентин в соседнем кабинете?
— Он говорит то же самое, что и я, — отрезал Михаил. — Я сказал вам правду. Жалко, конечно, что так получилось, не надо было лезть куда не следует.
— Ну, — протянул Олег, — ты просто господь бог! Все вершим сами по своим же понятиям: у каждого свой бизнес, пусть и не совсем законный. Почему вы, кстати, не обратились в свое время к нам? Мы бы разобрались…
— От вас дождешься, — пробурчал Михаил, исподлобья глядя на Карташова.
— Ладно, — Олег в очередной раз вздохнул и вызвал сопровождение. — Уведите, — отрывисто бросил он появившемуся в дверях милиционеру.
Гаврилов встал и, ссутулившись, направился к двери.
— Ну, и что ты обо всем этом думаешь? — обратился Олег к Ларисе, когда дверь за задержанным закрылась.
— Я ничего пока не думаю. Мне бы очень хотелось почитать показания генерального директора «Свема» гражданина Усова.
— Если честно, то мне тоже. Сейчас принесу. Надеюсь, что они уже закончили.
Олег встал и вышел из комнаты. Минут через десять он вновь появился в дверях.
— С ним тоже закончили, но, судя по бумагам, улов получился меньше. Славик говорит, что Валентин Георгиевич очень сильно нервничал, особенно тогда, когда его собрались уводить.
— Кому же в тюрьму охота, — усмехнулась Лариса. — Я вот только одного не пойму. Они что, действительно не знают ничего про Свету? Быть такого не может.
— Хорошо, давай посмотрим.
Олег разложил протокол допроса Усова и включил кассету, на которой было записано в аудиорежиме все, что происходило в соседнем кабинете.
— Это вы поручили Михаилу Гаврилову убрать Сергея Бондарева? — послышался вопрос оперативника.
— Мы вместе так решили, — после долгого молчания ответил Усов.
— Значит, свою вину вы не отрицаете?
— Я его не убивал.
— Хорошо. Но Костантину вы предложили подлить атропина? Кстати, почему атропин?
— Мы долго обсуждали, как бы так сделать, чтобы все подумали, что произошел несчастный случай. Сейчас водки левой пруд пруди. На каждом углу.
— И еще вопрос. Непонятна ваша связь с проститутками.
— С кем? — удивился Усов.
— Какое отношение вы имеете к так называемому «живому» бизнесу?
— Я не понимаю, о чем идет речь, — растерянно проговорил Усов.
— Хорошо, я объясню. В нашем городе набирались девочки-проститутки для работы в Москве. Но это не самое главное. Важнее то, что директор фирмы «Альбатрос», которая этим занималась — Светлана Звонарева, — была убита у себя в квартире, примерно в то же время, что и Сергей.
— Вы что — думаете, что это мы ее убили?
— Я ничего не думаю, я спрашиваю. Мне неясна связь.
— Да нет никакой связи, — с жаром воскликнул Усов. — Я впервые слышу об этой Светлане.
— Она жила с Сергеем Бондаревым.
— Ну и что? Я что — ей родная мать или отец? Да пусть она хоть со всем городом живет одновременно! Мне-то до этого какое дело!
— Ее убили и, похоже, по вашей наводке.
— Да вы что! — возмутился Усов. — Я еще раз повторяю, что никакой Звонаревой я не знаю.
— Хорошо, пока закончим, но советую вам обо всем хорошо подумать.
— Не о чем мне думать…
Олег нажал на кнопку диктофона, и в кабинете воцарилась тишина.
— Ну и что? Что ты теперь скажешь?
Лариса взяла пачку своих «Кент лайтс» и, достав оттуда сигарету, прикурила. Неторопливо затянувшись и выпустив дым, она пожала плечами.
— Это еще ничего не значит, — сказала она.
— Согласен, но не кажется тебе странным тот факт, что они оба почти сразу признались аж в трех убийствах и ни в какую не признаются еще в одном? Какая разница, если так разобраться: одним больше, одним меньше…