Никто не придет

Среда, 21 сентября, 14 часов 5 минут

Это была уже пятая ворона. Она уселась на ветку дерева, так же как предыдущие четыре, и устремила свои круглые черные глаза на детей, резвящихся на детской площадке.

Наталья Сергеевна Круглова, воспитательница средней группы, нахмурилась. На ее молодом, чистом лице появилось выражение озабоченности. Она терпеть не могла ворон, считая их птицами нечистыми и злыми.

За деревом Наталье Сергеевне виделось двухэтажное здание детского сада, и она вдруг подумала, что здание это выглядит как-то слишком уж мрачно. И еще – что оно похоже на старинную, обветшавшую, заброшенную помещичью усадьбу. Штукатурка кое-где отвалилась от стен, гладкие колонны возле дверей уже не были гладкими, а были покрыты темной щербиной. Из-за недостатка финансирования косметический ремонт детского сада откладывался уже третий год подряд.

Наталья Сергеевна вздохнула и снова посмотрела на старый клен, росший рядом с игровой площадкой. Ворон на клене прибавилось, теперь их было больше десятка, они торчали на ветках, подобно уродливым черным наростам, и выглядели зловеще. В душе воспитательницы засаднило от неприятного предчувствия. Что-то тут было не так.

Двое мальчишек, не поделив машинку, сцепились.

– Ты жопа! – крикнул один.

– Сам ты жопа! – яростно ответил другой.

– Коля, Егор! – осадила их Наталья Сергеевна. – А ну – не драться! Что это еще такое?

– Наталья Сергеевна, он первый начал!

– Я сказала – прекратите драку! Или хотите, чтобы я вас наказала?

Мальчишки с насупленными лицами отошли друг от друга. Машинка осталась у того, что был выше и сильнее.

Одна из ворон, сидевших на клене, вдруг поднялась в воздух, сделала небольшой круг, а потом резко спикировала вниз, устремившись в гущу играющих детей. Наталья Сергеевна, все это время не упускавшая птиц из виду, среагировала так, как не ожидала от себя – она бросилась к детям, взмахнула рукой, одетой в черную перчатку, и с размаху ударила ладонью по трепещущему, большому вороньему телу.

Птица отлетела в сторону, ударилась об асфальт, но тут же с громким, рассерженным карканьем снова взмыла в воздух. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел понять, а секунду спустя дети испуганно заревели, кто-то закричал, к Наталье Сергеевне подбежала вторая воспитательница, и тут же десяток вороньих тел шумно вспорхнул с ветвей старого клена.

Птицы с громким гневным карканьем закружили над детьми.

– Дети, быстро в группу! – крикнула Наталья Сергеевна.

Она стала метаться по площадке, собирая детей, как овчарка собирает разбежавшихся по лугу овец, и подталкивая их, кричащих, перепуганных, ошеломленных, к зданию детсада, к его железной двери. А от двери на помощь Наталье Сергеевне уже бежал пожилой охранник в черной форме.

– Помогите мне! – крикнула она.

Охранник все понял и без ее крика, он подхватил на руки сразу трех малышей, быстро подбежал к железной двери, опустил их на крыльцо, под защиту железного навеса, вынул из кармана ключ и открыл электронный замок.

Наталья Сергеевна продолжала гнать кричащих детей к двери, одновременно размахивая руками над их головами, чтобы отогнать птиц.

Вдвоем с охранником они втолкнули всех детей внутрь, но тут одна из ворон спикировала на саму Наталью Сергеевну, вцепилась когтями ей в волосы и кожу и принялась бить ее по лицу крыльями.

Воспитательница закричала от ужаса и боли и, потеряв на секунду ориентацию, закружилась на месте. Кровь из рассеченной кожи хлынула ей на лицо, а в следующий миг вороний клюв вонзился Наталье Сергеевне в левый глаз. Охранник бросился воспитательнице на помощь, схватил ворону, рывком отодрал ее от головы Натальи Сергеевны, затем взял женщину за плечи, с силой втолкнул ее внутрь здания и с грохотом захлопнул за собой железную дверь.

Вороны, еще немного покружив, вновь уселись на старый клен.

Четверг, 22 сентября, 23 часа 20 минут

Ада Наровчатская, менеджер по продажам, двадцати семи лет от роду, возвращалась домой поздно вечером. В голове ее еще гулял хмель, в сумке позвякивала об телефон бутылка шампанского, которую она стянула с корпоративного праздничного стола.

Она вспоминала ужимки бухгалтера Симакова, его похотливую улыбку, его пальцы – фривольные, наглые, самоуверенные, и ей делалось и приятно, и противно одновременно. Приятно оттого, что бухгалтер Симаков нравился всем девчонкам в отделе и что из всех девчонок он выбрал ее, Аду Наровчатскую, хотя она не была ни самой молодой, ни самой красивой. А неприятно из-за того, что, несмотря на всеобщее женское обожание, весельчак Симаков ей совсем не нравился, и все же она позволила ему кое-что, о чем сейчас немного жалела.

В понедельник в отделе все, конечно же, будут судачить о ней и о Симакове. Что ж, пусть судачат. Раз уж без этого никак. И Симаков будет приставать, вызовет ее в коридор, станет заговорщицки улыбаться, отпускать намеки, а потом, конечно же, напросится проводить ее домой после работы. И что прикажете делать? Соглашаться или нет?

Пускай бухгалтер Симаков и не так хорош, как ей хотелось бы, но лучше Симаков, чем совсем никого.

«Как обидно, – подумала Ада. – И почему в жизни все прекрасное так тесно переплетено с гадким?»

Она свернула с широкой, ярко освещенной улицы в свой переулок. Половина фонарей здесь была перебита, а вторая светила тускло, словно на последнем издыхании. Переулок был пуст и темен. Ада шла мимо темных редких деревьев, мимо огромных мусорных баков, неприятно чернеющих в темноте, – и испытывала беспокойство и тревогу.

И вдруг она остановилась, почувствовав острый и внезапный приступ страха. Ада прижала руку к груди. Сердце билось в груди, как пойманная птица.

«Да что же это? – подумала Ада, озираясь по сторонам. – Чего я так испугалась?»

Страх, охвативший ее, был совершенно иррациональным, так как никакого повода для него не имелось. Не так уж и темно было вокруг. До дома – рукой подать.

– Какие глупости, – тихо пробормотала Ада.

И тут же страх ее улетучился сам собой, сменившись досадой. Ада убрала руку с груди, поправила на плече сумочку и двинулась дальше. И тут из-за мусорного бака вышла бродячая собака. Вышла, повернула голову и посмотрела на Аду.

Ада ускорила шаг, но вдруг заметила, что на асфальтовой дорожке тротуара, преграждая ей путь, стоят еще две собаки. Она пошла медленнее, пытаясь сообразить, как ей обойти бродячих собак. Они ее, конечно, не тронут, но все равно проходить мимо них, в такой опасной близости от их черных морд, было боязно и неприятно.