Нимфоманка для альфы
Шрифт:
Одним поцелуем, она вспорола мне нутро. Сделала своим преданным волком. Я ослеп. Надолго утратил зрение. В моих глазах днем и ночью была лишь она. Женщина, девушка, мое божество, которому я исступленно поклонялся.
Она притянула меня к себе. Раскрыла губы, позволила исследовать ее рот. Нашла мой язык и высекла искры страсти. Она как зажигалка, распаляла меня, доводила до предела. Я шел босиком по раскаленным углям в самое пекло, горел от ее касаний. И думал, что вот сейчас в эту минуту я родился по-настоящему. А до… я не помнил,
Один поцелуй и смущение, страх, все было тотчас погреблено под волнами похоти. Желание как цунами обрушилось на нас. Меня пронзило ощущением, словно знаю ее всю жизнь. Вот так правильно. Так должно быть.
Я отбросил логику, размышления, растоптал свою осторожность. Один поцелуй, изменивший меня в корне, до основания. И я менял ее, сам того не ведая. Греховная искусительница, созданная самим сатаной, пробуждалась на моих глазах.
Взметнулся в небо. Пролетел к ближайшей крыше дома. Вдалеке все еще полыхал дом. Отблески пламени падали на ее волосы, и казалось, они горят, подстегивают желание, выманивают моего зверя из укрытия. А в огне, ярче звезд сверкают два изумруда, в них я вижу сочную зеленую листву, усыпанную росой. Там свежесть, прохлада, и ненасытная жажда, пить, жадно погружаться. И никогда не насытиться.
– Ты настоящий? – шепчет мне в губы. Пока усаживаю ее на выступ, на крыше. – Таких как ты не бывает, в природе не существует, – трогает мои опаленные крылья. И столько эмоций в глазах. Неподдельных. Ярких. Впервые мной восхищались. Вот так. Откровенно. Порочно. Соблазнительно. И как тогда считал, искренне.
Это сейчас понимаю, что возгласы моих мимолетных самок, были куда более честны, чем ложь Жасмин. Но ее оружие попадало точно в цель. Сладкий мед лился на израненную одинокую душу.
– Не боишься моей тьмы? – я все еще делал попытки остановиться. Инстинкт самосохранения издавал слабый писк.
– Я хочу ее попробовать на вкус, – расстегнула пуговки на своей блузке. Одежда вся в саже, а под ней белизна кожи, срывает крышу, окунает с головой в безумство.
– Откуда ты такая взялась? – голос хриплый, говорю с трудом, по горлу сочится запах жасмина. Наклоняюсь к ее шее, пробую кожу на вкус. Издаю гортанный вой. Ничего более дурманящего в жизни не пробовал.
– Тебя ждала, – стонет. Ее тело покрывается мурашками, она дрожит.
– Меня? – отрываюсь от изучения ее кожи, поднимаю голову, – Ты знаешь кто я?
– Я чувствую тебя, вот тут, – берет мою руку и кладет себе под грудь, – Этого достаточно…
И я ведь ее ждал. Не понимал. Но ждал только ее. Свой рай и свое вечное проклятье. Срываю лифчик. Заворожено смотрю на упругие молочные полушария с возбужденными сосками. Она не смущается, нет. Наоборот, выгибается. Подставляет грудь моему жадному рту. Она уже застегнула ошейник на моей шее. Только затуманенный похотью, я не ощущаю, как шипы сдавливают горло.
Беру в рот сосок. Провожу по нему кончиком языка. Она кричит. Так сладко, что в паху все раздирает. Сжимается от непреодолимого желания. А я не могу оторваться от груди. Исследую ее руками, языком, губами. Я пью ее наслаждение, ее реакцию, упиваюсь сладостью. Мне мало, хочу еще больше стонов. Голодный, одичалый волк, прирученный вот так по щелчку пальцев. Зависимый от ее тела, от глаз, от нежного голоса, что эхом проходится по коже, пробирается внутрь и разжигает, распаляет, доводит до крайней степени безумия.
Она пробирается руками под мою рубашку. Исследует тело. Проходится ноготками по груди. Порочная, бесстыдная, совершенная, в каждом жесте, в движении ресниц, каждом вздохе. И невинна… Вместе с ароматом жасмина, ощущаю запах непорочности.
Ее поведение не вяжется с этим открытием. Снимаю с нее брюки, вместе с трусиками. Ни капли сопротивления. Наоборот, шире раздвигает ноги, откидывается назад, раскрываясь моему взору.
Аккуратная, нежная розовая плоть, что сочиться соками для меня. Встаю на колени. Уже не осознанно преклоняюсь перед моим божеством. Зарываюсь в ее манящий бархат. Провожу языком по истекающей промежности. Шалею. Дурею. Она кричит, зажимает мою голову бедрами.
Обхватываю клитор, он пульсирует и наливается желанием у меня во рту. Горячий, сочный, вкусный. В нос бьет аромат невинности. Ошибки быть не может. Обвожу пальцами вход в лоно. Осторожно просовываю указательный, она сжимает его. Так сильно, что член разрывает штаны. С неистовой силой просится на волю.
– Ты невинна, – шепчу ей в половые губы, – Скажи и я остановлюсь… – тогда я еще мог притормозить. С трудом. Но мог дать заднюю. Она еще не до конца заслонила собой реальность. Еще слабые проблески здравого рассудка теплились во мне.
– Только не останавливайся, – кричит, срывая мне тормоза. – Я так хочу тебя… Только тебя… – и как искренни были эти крики. Ни на сотую долю процента я не усомнился в ее желании.
Она соткана из дьявольской похоти. И я тогда пробудил ее. Дал окрепнуть этой силе. Жажда плотского удовольствия – это единственное, что в ней было настоящего. Остальное все фальшь, ложь, жажда растоптать в угоду своим интересам.
– Сама напросилась, – зарычал, всасывая ее клитор. Бил по нему языком, высекая очередные надсадные крики.
– О, даааа, – ее голос – это мое пробуждение, я ликовал, погружаясь в нее ртом. Волна экстаза прошла по телу, опутывая меня цепями, заставляя срастаться с ней. И я не понимал, как жил без этого запаха, как существовал. В этом маленьком хрупком цветке отныне была заключена вся моя жизнь.
Надавил сильнее, просунул палец глубже и она взорвалась. Ее наслаждение, ее оргазм был гораздо важнее моего удовольствия. Отныне я всецело зависел от ее желаний. И я был счастлив в своем лживом безумии. Одинокий волк, никогда не знавший искренности.