Нимфоманка из соседнего отдела
Шрифт:
— Мне ужасно жаль, что приходится говорить вот так. — Тихо произнесла она. — И ужасно жаль, что это так совпало с… твоим предложением. Игорь, я тебя безумно люблю, но…
Белая полоска, наконец, легла на стол перед Венецким. Длинная белая полоска, а на ней ближе к концу две тонких красных. Объяснять, что это необходимости не было. Игорь был большой и умный мальчик.
Правда, сердце все равно на краткий миг замерло. Серьезно? И это — ее проблема?
— Ну, так и в чем проблема, крошка? — ловя Дашину ладонь, тихо спросил Игорь. Пальцы. Ее любимые пальцы. Смертельно хотелось их целовать, каждый отдельный любимый пальчик…
— Все же замечательно, если все так получилось. — Продолжил Игорь, пользуясь тем, что Даша снова замолчала, явно формулируя мысль. — Или ты думаешь, что я не хочу детей?
— Это не твой ребенок. — Выдохнула Даша, болезненно скривив губы, роняя это заявление, как огромный нож гильотины.
И по одному только выражению ее глаз Игорь понял — она не врет.
Глава 37
— Мне позвонил Тихонов…
На самом деле это говорить было совсем не больно. С момента как я, прогуливаясь по дорожке перед рестораном, разбила телефон об асфальт, я эмоционально уже успела умереть. Во мне не было ни одного живого чувства. Я давно научилась эмоциональную боль мгновенно давить, но все что мне оставалось после этого подавления — это ледяная пустота в груди и смертельная тоска.
Этот день был хорош. Ужасно хорош. Потому что, вообще-то до меня дошло, как Венецкий ко мне относится. Да, как до жирафа. Но вот как дошло, так дошло.
— Глупая, — могла сказать какая-нибудь очень умная женщина, — ревность твоего мужика — не повод для гордости.
Наверное, так оно и было. А я… А я была как дурочка — целовала Игоря, смеясь, шепча ему какой же он балбес, чтоб не смел себя так больше изводить, а в душе замирала в легком ликовании, потому что Венецкий ревновал меня! Он действительно в себе сомневался? Думал, что я могу предпочесть другого? Мое сногсшибательное чудовище, моя личная одержимость, на самом-то деле переживал примерно так же, как и я.
Все было слишком хорошо, чтоб так и было. И знаете, я бы предпочла ничего не знать, потому что именно знание сейчас меня и сверлило, выжимало до крови.
Лучше бы я не перезванивала…
Но я перезвонила.
Трубку взяли не сразу, а когда взяли — сначала ничего не говорили, я слышала только какую-то обрывочную речь в отдалении, да рев перфоратора. И только потом…
— Ну, здравствуй, Дарья…
Сухой, неприятный голос Тихонова. Наверное, стоило бросить трубку еще тогда. Но мне, тогда еще веселой, было любопытно. Что я о нем знала? Да практически ничего, только краем уха слышала, что адвокат Игоря, продавливавший в суде мои интересы, добился для Тихонова красивого срока где-то в божественно-далекой от Москвы колонии строгого режима. Кажется — на десять лет. Не сказать, как меня радовал этот приговор.
— Разве в тюрьме есть телефоны?
— Есть нычки в местах работ. Мы тут ремонтируем старое здание пекарни, нычек тут полно. — Спокойно отозвался Тихонов. — Как дела, Дарья?
— Замечательно, — безмятежно откликнулась я. — Вам сигарет прислать, Иван Георгич? Я боюсь, что я на это денег не найду.
Никогда в жизни. Даже если сама буду миллиардершей.
— Ты же знаешь, что это Лика мне слила информацию про твои игрушки? — Вкрадчиво поинтересовался Тихонов.
— Знаю. — Я дернула плечами в ответ на это. Никто больше про мои «подручные средства» не знал. Только она. Собственно, я это поняла, как только выкроила себе час на размышления и проанализировала «совпадения». Не знаю уж из каких соображений Кудрявцева это сделала, но честно говоря — до ее мотивов мне дела не было. В конце концов, именно ей я выносила мозг, когда геосъемки она приносила в непотребном виде. Может она лелеяла надежду, что сможет занять мое место — а может попросту решила «помочь в личной жизни», и в гробу я видела ту помощь. Собственно именно из-за этого пила и рыдала накануне помолвки Венецкого и Аллы, я в компании Ленки. В «дружбу» с Ликой я уже тогда не верила.
— К чему такое благородство? — Уточнила я.
— Я говорил, что заинтересован в твоем здоровье, Дарья. К тому же, Лика была одним из информаторов Вяземской. Так что имей в виду, она сдаст тебя даже не за деньги — за шоколадку.
Вот что меня потихоньку начинало бесить так эта самоуверенность. С чего он вообще был уверен в том, что мне было интересно с ним разговаривать.
— Я учту, спасибо за информацию. Проща…
— Погоди бросать трубку, золотко. — Тихонов меня перебил. — Я же тебе еще спасибо не сказал.
— Это за что? — Не то чтобы мне это было интересно, но все-таки.
— За то, что обвинения в изнасиловании в моем деле не было. — Безмятежно произнес Тихонов. — Еще пятнадцать лет к моему приговору… Я вполне мог сдохнуть в тюрьме.
Честно говоря, это я слышала практически краем сознания, потому что в ушах у меня зазвенело.
— Обвинения в чем? — Слабо поинтересовалась я, чувствуя как слабеют пальцы, сжимающие телефон. Даже представить что этот мудак ко мне прикасался… Нет, нет, я не хотела. Я вообще старательно выбрасывала из головы все мысли, связанные с похищением и его последствиями, потому что мне было ужасно паршиво переживать все это снова.
— Значит, ты все-таки не помнила о той ночи. — Задумчиво протянул Тихонов, а у меня все сильнее кружилась голова. — А я признаться, льстил себе, что тебе понравилось.
— Вы же сказали, что ничего не было… — У меня заплетался язык, а кожа будто покрылась каким-то липким налетом. Он… Прикасался ко мне? Твою же мать…
— Я это Тоху сказал. — Фыркнул Тихонов. — Чтобы выиграть время. Он же спал ночью. Я тебя поимел еще до того, как ты очнулась. Чтобы время не терять. Могу описать твои родинки на лобке, хочешь?
К горлу начала подкатывать тошнота, но я пока держалась. Господи, лучше бы оглохнуть. К чертовой матери.
— Не боитесь, что вас услышат сейчас? — Выдохнула я. — Вроде в тюрьме насильников не любят.
— Нет, Дарья, меня сейчас не слышат. А в приговоре этого нет, так что мне ничего и не грозит. — Господи, он еще и смеялся… Я сбросила вызов и сошла с дорожки за куст. Меня вырвало. Омерзительное чувство, грязное чувство, господи, как от него избавиться? Боже, зачем ты дал мне воображение, и зачем я сейчас представляю, как мерзкие пальцы шарят по моему телу, залезают в трусы… Меня вырвало снова. Только и успела, что волосы подобрать…
Может кто-то и скажет, что я слишком уж впечатлилась от факта, когда-то случившегося перепиха, но вообще-то это был капец. Вообще-то я крайне щепетильно относилась к собственному телу, и сама мысль, что кто-то мне ужасно неприятный, аж до отвращения, мог меня трахнуть — заставляла мои ноги подкашиваться.
В сумочке снова завибрировал телефон, и я приняла вызов раньше, чем успела сообразить, что звонит мне снова Тихонов.
— Ну что ж ты, Дарья? — Едко поинтересовался Тихонов, даже не дожидаясь, пока я скажу хоть слово. — Даже попрощаться не дала. Смотри, если родится сынишка — ты хоть раз его ко мне на свиданку приве…