Нимфоманка
Шрифт:
Был уже поздний вечер, когда в квартире Беловых раздался телефонный звонок.
— Север? — раздался в трубке знакомый ненавистный голос. — Разговор есть. Я сейчас приеду к тебе.
— Жду! — кратко отрапортовал Север.
Повесив трубку, он прежде всего надел под свитер кобуру с револьвером, оснащенным глушителем. Затем прошел в кухню, где возилась Мила.
— Милка, сейчас придет Тенгиз, — сказал Север жене. — Не знаю, что ему надо, но на всякий случай ты из кухни не вылезай. Мало ли…
Тенгиз явился один, хмурый.
— Где Роза? — спросил он первым делом.
— Проходи, Тенгиз, — предложил Север. — Жена ужин готовит. Позвать?
— Не надо. Мужской разговор.
Они прошли в комнату. Тенгиз без приглашения уселся в кресло.
— Дело у меня к тебе, Север. Дело простое, но деликатное…
Тенгиз замолчал, пошевелил пальцами в воздухе, подбирая слова.
— Слушаю, — нейтрально отозвался Белов.
— Ты стал заметной фигурой среди наших людей, — Тенгиз говорил, кривясь, ему явно неприятно было произносить эти слова. — И, конечно, ты хочешь расти. Подниматься выше. Только этого не будет. Потому что я не допущу.
— Знаю, Тенгиз. Дальше.
— Но ведь ты хочешь расти?! Хочешь больше не подставляться под пули, иметь собственную виллу вместо этой убогой квартирки, иметь десятки шестерок, готовых выполнить любое твое желание?! Хочешь?!
— Предположим. Дальше.
— А дальше вот что. Предлагаю тебе сделку. Я буду двигать тебя все выше и выше, сколько смогу… а смогу я много, потому что скоро «коронуюсь». И обещаю тебе покровительство — не формальное, как сейчас покровительствует тебе мой отец, а реальное покровительство семьи Кунадзе. Но взамен мне нужна Алая Роза. Я не могу отнять ее у тебя: мой отец обещал вам неприкосновенность. По той же причине я не могу просто ликвидировать тебя. Значит, необходима твоя добрая воля. Не возражай! — воскликнул Тенгиз, видя, что Север собирается перебить его. — Подожди возражать! Прежде дослушай. Мне не нужна Алая Роза навсегда. Пусть живет с тобой. Но раз в три-четыре месяца я буду забирать ее у тебя недели на две. Остальное время она твоя, пользуйся. Подумай, всего на две недели — и весь мир в кармане! Ну что, согласен?!
Подобный вариант утолил бы уязвленное самолюбие Тенгиза, вернул бы ему чувство власти над Розой и гордость обладания столь красивой и редкой вещью. А то, что он унизил Белова, возвысило бы Тенгиза в собственных глазах. Кунадзе нетерпеливо ждал ответа.
Север встал.
— Вот что, Тенгиз… — Белов прошелся по комнате, глубоко вдыхая, пытаясь успокоиться. — Вот что, Тенгиз… Твой отец обещал моей жене неприкосновенность. Со своей стороны, обещаю: если ты хоть раз прикоснешься к Миле, я тебя убью!
— Ты еще угрожаешь, свинья, шестерка! — Тенгиз вскочил, сунул руку под пиджак, выхватил пистолет. Но Север был готов к этому. Хлопнул глушитель, пистолет Тенгиза, выбитый пулей, отлетел в угол комнаты, а сам он, взвыв, яростно затряс ушибленными пальцами правой руки.
— Замри, Тенгиз! — рявкнул Север.
Кунадзе-сын любил показать свое отчаянное бесстрашие. Но сейчас он действительно замер. Тенгиз обладал звериным чутьем, позволявшим ему не раз выходить живым из безнадежных, казалось бы, ситуаций. И сейчас он почуял: от этого парня, сжимающего револьвер, веет могильным холодом, словно он — сама Смерть. Впервые в жизни Тенгиз содрогнулся.
— Уходи! — приказал Север. — Забирай волыну и уходи. Разговор окончен.
— Подожди еще, вот «коронуюсь»… — пробормотал Тенгиз, поднимая пистолет и пряча его. Но сказано это было уже только для спасения остатков самолюбия.
Тенгиз ушел. Север перевел дух и, почувствовав внезапную слабость во всем теле, опустился на диван.
В комнату тихо скользнула Мила.
— Север, я все слышала! — воскликнула она. — Ты напугал его! Первый раз видела Тенгиза действительно испуганным до смерти! Он прошел через прихожую, даже не заметив меня, хотя я стояла в двух шагах! Теперь он действительно не тронет меня, пока ты жив! Но он не отступится, я знаю! Он утроит усилия, чтобы убить тебя! Ах, зачем я сразу не согласилась уехать с тобой?! Зачем мы во все это ввязались?! Ты же погибнешь!
17
На следующий день Север отправился в «Приют любви» получать ежемесячную дань. Вообще-то это входило в обязанности Юрки Клеща, но сегодня Белов решил зайти сам. Была пятница — день, когда проститутки проходили обязательный медицинский осмотр. С этим Север связывал определенные планы.
— Привет королю сутенеров! — мрачно пошутил Белов, входя в кабинет Олега. Лизунов поднялся навстречу.
— Здравствуй, Север! Рад… рад видеть столь высокого гостя! — Олег явно нервничал. — Какими судьбами? За квартиру Милы ты со мной вроде рассчитался…
— Сегодня срок, — напомнил Север.
— Да, да, сегодня срок, — закивал Олег. — Но ведь обычно приходит Юра. Почему вдруг ты? Неужели начальство нами недовольно? Вроде деньги ни разу не задерживали…
— Все нормально, Олег. Просто у меня здесь дело, а заодно решил и деньги получить вместо Клеща. Он в курсе.
— Деньги вот, посчитай. — Олег достал из сейфа толстую пачку купюр, протянул Белову.
— Да ты небось не ошибся. — Север небрежно спрятал деньги. — Витька пересчитает…
— А какое у тебя дело? Может, девочку? — Олег подмигнул.
— Нет, старик, ты же знаешь, из девочек меня всегда интересовала только одна.
— Да, ты в этом смысле почти монах… Но тогда что? Я просто теряюсь в догадках…
— Собственно, дело-то мое не к тебе. Твоя мать сейчас здесь?
— Здесь. Заканчивает осмотр девочек. Наверно, уже закончила, — Олег взглянул на часы. — Поднимись к ней. Второй этаж, десятый номер. Она там.
— Ага. Ну, лады. Пойду.
— А зачем она тебе, если не секрет?
— Поговорить. Нужна консультация. Даже не консультация, а… Ну, короче, посоветоваться. Именно с ней. Все. Пока.
Север кивнул, вышел. Лизунов проводил его любопытно-настороженным взглядом.
Мария Филипповна осматривала последнюю девочку. Осмотр был беглый, плановый. Серьезно Лизунова проверяла проституток раз в месяц: брала анализы и на сифилис, и на СПИД, и на прочие венерические прелести. Сейчас Мария оценивала скорее профпригодность шлюх, чем реальное состояние их здоровья.