Нина и сила Абсинтиума
Шрифт:
– Маркиз! Ты пыль моих башмаков! Живым ты от меня не уйдешь! Лови его! И этот тоже!
– Голос Камостиллы был похож на вой разъяренной сирены. Десятки Летающих Канделябров со свистом проносились среди высоченных колон и исповедальных кабинок. Искры и огненные смерчи заполнили святой храм, превращая его в поле битвы.
– Ненормальная ведьма! Твои магические фокусы просто смешны! Думаешь, меня испугали эти дурацкие Канделябры?!
– вопил маркиз, выпрыгивая из-за алтаря.
Словно поджидая этого момента, Канделябры начали вращаться с бешеной скоростью, а пламя вставленных в них
Короткая вспышка — и маркиз превратился в ужасную трехголовую тварь. Острые клыки, с которых капала липкая слюна, выпученные красные глаза, щетинистая кожа и длинный, похожий на кнут, хвост... Амберо выглядел самым настоящим монстром!
Так же быстро Камостилла сняла пряжку туфли, и в ход пошла новая магия: кроме Летающих Канделябров в воздухе засвистел и Говорящие Чашки, очень напоминающие мисочку Соли Морской, только более агрессивные и жестокие. Каждая из них была наполнена смертельно опасными шариками. Чашки разных размеров и цветов будто вымуштрованные солдаты выстроились в ряд перед монстром и хором проголосили:
– Ты умрешь! Прямо сейчас!
Затем выбросили в него свои ядовитые шарики, которые неудержимым шквалом обрушились на все три головы зверя. Нечеловеческий вопль разнесся по всей базилике. Орган замолк, и на полу, выложенном чудесной мозаикой, осталось лежать тело ужасного монстра. Постепенно оно приняло человеческий облик Амберо Колис Новис. Маркиз с трудом разжал веки и посмотрел на Камостиллу, которая парила в воздухе в окружении Летающих Канделябров и Говорящих Чашек.
– Бессердечная, ты отвергла меня при жизни... и сейчас, уже призраком, безжалостно убиваешь... Я прошу помощи у ребят... у мэра... я не хочу умирать. — Амберо с трудом дышал.
Его душераздирающие стоны вызвали у ребят сострадание. Но от Фьоре не укрылось, что рука маркиза медленно тянется к медальону, готовясь нажать на изумруд, дабы поразить Камостиллу одной из своих смертельных магий. На память ей пришли слова говорящей Книги, и со словами: «Лживый негодяй!» девочка выстрелила в него Петардами Колючими. То же самое сделал и Додо. Раскаленные иглы, которыми ощетинились Петарды,вонзились в полупрозрачное тело маркиза, мгновенно превратив его в кучку пепла, посреди которой лишь остался лежать драгоценный медальон.
Сидящий на полу мэр, до глубины души потрясенный увиденным, впал в прострацию. Бедняга побледнел и никак не мог унять дрожь.
Благородная дама поблагодарила Фьоре, и, когда она нагнулась, чтобы поднять медальон поверженного врага, с другой стороны церкви, точнее, из маленького коридорчика, который вел к золотому Алтарю, раздался громкий голос:
– Стой! Не прикасайся к нему! Это смертельно опасно! Раздави его немедленно! Растопчи его!
Ни секунды не раздумывая, Камостилла мгновенно исполнила приказ. Все повернулись в ту сторону, откуда донесся голос.
– Кто бы это мог бы...бы...быть?
– встревожился Додо.
– Кто бы это ни был, - сказала Фьоре, - Мы не должны позволить ему открыть мозаику с изображением Золотого Числа! Оттуда же прямой путь в Секретузию!
– Девочка стремительно понеслась в сторону Золотого Алтаря.
– Бу...бу...будем надеяться, что это не Ка...Ка...Каркон!
– ответил Додо, бросившись следом.
Пробежав до конца коридора, они вдруг остановились как вкопанные: перед ними во всем великолепии блистающих доспехов стоял отважный рыцарь Эдоардо Дель Гуроне. Его ноги окутывал густой пар, поднимавшийся из двух ведер, расположенных рядом с ним по бокам. Это были те самые ведра, которые оставили здесь Ческо и Нина, прежде чем спустились в Секретузию.
– Эдоардо!
– закричала изумленная Фьоре.
– Мое почтение, прелестная барышня! Не пугайтесь пара, он оказывает дружеский прием присутствующему здесь нашему врагу Сикурио Фасторио!
– чуть улыбнувшись, ответил Эдоардо. Потянув веревку, конец которой рыцарь держал в руках, он вытащил на свет из облака пара тело аббата.
– Ты... ты убил его с помощью пара?
– еще сильнее изумилась Фьоре.
– Нет! Я убил негодяя своим Алхимическим Мечом, когда мы столкнулись у входа в тайную лабораторию Тадино Де Джорджиса. Сделать это оказалось очень просто. Я показал ему мешочек с черной шахматной пешкой и пятью золотыми монетами, и он так растерялся, что не смог помешать моему мечу пронзить его сердце, - с гордостью объяснил он, потрясая своим любимым оружием с окровавленным лезвием.
– Черная шахматная пешка... золотые монеты... О чем это ты?
– Фьоре с недоумением посмотрела на рыцаря.
Эдоардо поднял забрало:
– Когда много веков назад Сикурио подло, ударом в спину, убил меня, Тибериозо обратил его в бегство. Спасаясь от верной смерти, аббат от страха потерял свой драгоценный мешочек, в котором лежала черная шахматная пешка и монеты. Я не знаю, какими алхимическими свойствами они обладают, но он был готов на все что угодно, лишь бы вернуть их.
– И он у...у...умер из-за шахматной фи... фи...фигурки и нескольких мо...мо...монеток?
– поразился Додо.
– Да, я пронзил аббата, когда он попытался вырвать мешочек из моей руки!
– ответил рыцарь, не скрывая своего удовлетворения.
– А тогда при чем тут пар? Он же умер не от него?
– продолжала задавать вопросы Фьоре.
– Не от него, но пар из этих ведер убийственен для карконианских призраков.
– Эдоардо дернул за веревку, и тело Сикурио Фасторио рассыпалось, как расколотая глиняная ваза.
– Для призраков Алхимии Света этот пар, разумеется, безвреден, - уточнил рыцарь, предвидя очередной вопрос любознательной девочки.
Вдруг за спиной Эдоардо послышался какой-то шорох, и тут же плитки мозаики с рисунком Золотого Числа несколько раз сотряслись с громким треском.
– Может быть, Нина плохо заперла вход в подземелье?
– предположила Фьоре, нагибаясь и разглядывая щель в мозаичном полу.
– Сомневаюсь, что она могла совершить такую промашку. Не исключено, что кто-то нашел способ проникнуть туда.
– Интуиция заставила рыцаря вздрогнуть: - Ливио! Наверняка это был он!
– Но почему тогда пар из ведер не убил его?
– удивилась подошедшая Камостилла.
– Он ведь тоже карконианский призрак.