Нина (поколение войны)
Шрифт:
Вначале XX в. в селе было две улицы, в миру назывались Верхняя и Нижняя. Застройка широкая, у каждого дома участки с садами. Домишки еще тогда разбросало по прямой, на несколько километров, с небольшим придатком посередине. Само село располагалось на равнине. По правую руку его окаймляло ожерелье холмов, по левую плодородные поля. Живописное место.
***
Вечер клонился к ночи, теплыми вечерами девушки на выданье собирались у дома на лавке, пели песни и под тусклый свет лампадки
– Какие красивые наволочки, а вышей и мне. – завистливо трещала Сонька разглядывая замысловатые узоры.
– Да, красивые, вот так повезет жениху. – подхватила Клаша.
– Полно вам девочки, не пойду я за муж. – засмущалась Настасья.
– А я уже себе приглядела. – интригующе щебетуна Клаша.
– И кто же он? – не унималась Соня.
– Иван, – щеки девицы зарумянились отливом спелых яблок.
Настасья опустила глаза. Ваня был первым красавцем на селе. Высокий, голубоглазый брюнет и греческим профилем и пухлыми губами. Широкий разрез глаз окаймляли густые черные ресницы.
– Настасья, отдай мне наволочки, а Ваня как глянет, так сразу и замуж меня позовет, скажет какая я рукодельница и умница.
– Не бывать этому, – Настасья вырвала вышивку из рук зазнобы, а потом осеклась, – я для своего жениха старалась, а ты своему сама вышивай.
– А я слышала для Петьки эти узоры. И будет он чинно так на них почивать. И уже отца засылал к вам на почин.
– Правда? – изумилась Клаша.
– Правда. – гордо вторила Настасья подняв подбородок.
– А я-то думала, ты на моего Ванюшу заглядываешься, уже хотела тебе косма повырывать.
– И не думала. – фыркнула Настасья.
– Да полно вам девочки, время позднее по домам пора. – Сонька, девкой хоть и не далекой была, а беду за версту чуяла, да скандалов до ужаса не любила. То мирила, то сама ссорила, но всегда сухой из воды выходила. Разнесет сплетни сорокой, а потом охает, да как же так вышло, удивляется.
Настасья уже не сдерживала слез брела по тёмной улочки Родинки к дому, держа в руке пяльце и узелок с поклажей. Кусты позади, зашевелились. Девушка обмерла, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к каждому шороху. Щелкнула еще одна сухая ветка. Настасья еле сдержала крик.
– Ежик, должно быть ежик. – успокаивала она сама себя.
Шорохи не прекращались, с треском из-за кустов выскочила темная фигура, освещаемая лишь полной луной. Девушка кинулась со всех ног прочь, фигура понеслась за ней. В спешке чуть дыша, бросила пяльцы и поклажу, не разбирая тропинки, бежала в сторону дома.
– Да стой же ты, – послышался позади знакомый голос, – испугалась?
– Ваня? – девушка стала как вкопанная, сердце застучало еще быстрее. На лбу выступила испарина.
Молодой Иван, вместе с отцом агрономом Егором прибыли в Родинку недавно по обмену опытом из соседнего района. Молодой тракторист почти сразу занял почетное место на стенде трудовой славы, как передовик сельскохозяйственного производства. Высокий, красавиц одним только видом будоражил сердца местных девушек.
***
– Разлучница, – кричала Клаша, охваченная припадком, – да как она посмела. Папенька, Маменька, как же так, ведь я люблю его. Змеюка подколодная, притворялась подружкой, а сама, а… – вновь закатилась в рыданиях. Сухи, по маленькой деревушки разносились быстро.
– Полно доченька. Ванька то уже к нам посватался, не переживай, дело решенное, никто супротив вас не встанет.
– Маменька… – растрепавшиеся волосы свисали до половиц, то и дело передергиваясь, то в одну сторону, то в другую.
– Ты у нас красавица, умница, а Наська твоя чё? Ни рыба ни мясо. Кожа да кости. Смотреть страшно. А ты у нас румяная, пригожая. Никуда твой Ванька не денется.
На улице переполох. Сказывают, пересказывают байки про чудище, ночью девок гоняющее. Перешёптываются, что ловит оно их и в колодце топит, а к утру все исчезает. Только девки, все целехоньки, по домам сидят, а Ваня – все поклажей любуется.
– Бать, а бать, а правда, ежели парень нашел приданное девицы то жениться именно на ней должен?
– Ну, так-то да, – нахмурился Егор, – а почем вопрошаешь?
– Да так, шёл я вчера леском, вылезаю на тропинку, а там поклажа с вышивкой.
– Дай посмотреть. – старик с любопытством стал рассматривать содержимое вязанки. – Добротная приданное. Умелая мастерица.
– Так что, батя? Женюсь!
– Я тебе женюсь – шалопай. Ты с Клашкой посватанный. Негоже парубку девок перебирать. Эту хочу, ту не хочу, порешали, значит так тому и быть. – не молодой казак после кончины жены сына один воспитывал, в строгости держал, но парень вырос и свое мнение заимел, что уж очень отцу не нравилось. А чележинкой детину, такого роста сечь, стыдобно, да в деревеньке засмеют.
– А как же приметы, я же нашел. – Ванька любовался крошечными узорами, выбитыми ровной гладью и крестом на белых льняных наволочках.
– Нашел и нашел, пойду, отдам Андрею. Девку, поди перепугал, она от ужаса все и побросала. А? – взглянув на содержимое потерянной поклажи, одобрительно улыбнулся, взялся аккуратно укладывать все назад.
– Да я ж не специально батя, да и бегает она быстро, так и не догнал. – сын рассказал отцу как так вышло, оба посмеялись на славу.
– Побежишь тут, когда на тебя из леса чудище лохматое выбирается. – Егору тоже по душе была Настасья, но слово данное казаки Уральские назад не брали. Крепок был в своих решениях словно скала, хоть и телом староват, а кровь кипела.
– Ну, батя.
– Сказал все. – отец ударил кулаком по столу, да так что девичьей кулек зайцем подпрыгнул. – Отнесу и забыли.
Вышел вон и направился к соседу. Андрей с жинкой Ариной жили неподалёку. Застал главу семьи на заднем дворике, похрамывая на левую ногу, ранением подпорченную, мужчина суетился по хозяйству.
– Здоровы булы, Андрей.
– И тебе не хворать.
– Я тут вещичку нашел занятную, не твоей ли Настасье?
– А ну, покаж? – протянув руку через плетенку забора, взял вязанку. – Нашей, доброе. А где нашёл?