Нина
Шрифт:
– Что ты так волнуешься, ты радоваться должна, дурочка.
– Просто мне было велено собраться в путь, а мне и собирать-то нечего. У меня ничего нет, даже платья. Не представляю, как я покажусь своим родственникам в таком жалком виде. Словно нищенка.
Старушка хитро улыбнулась и подтолкнула Нину к двери:
– В таком случае тебя ожидает сюрприз. Это привез тот незнакомец.
Сбитая с толку девушка распахнула дверь и вошла внутрь. На койке, что стояла в углу, лежал саквояж. Не веря своим глазам, Нина подошла и погладила грубую ткань.
– Ну же, открывай.
Перед тем как открыть, девушка отложила сверток с хлебом, и наконец открыла саквояж. Внутри лежали туфли, простое шерстяное платье, перчатки и дорожный плащ.
Не веря своим глазам, она вынула вещи и расстелила на кровати. Хоть они не были новыми, Нина уже мечтала их надеть, ведь кроме бесформенных тряпок она ничего подобного никогда не носила.
– Вижу, тебе нравится. Ладно, выйду на несколько минут, пока ты переодеваешься.
Старушка тихонько прикрыла за собой дверь. Нина скинула на пол грубые лохмотья и, прежде чем надеть платье, взглянула на правую руку. Там, на сгибе были три маленьких родимых пятна в виде треугольника. В центре – маленький шрам. Ненавистная отметина, из-за которой доктор решил, что она хотела покончить с собой. Глупость. Ничего подобного она не делала. Ну, или, по крайней мере, не в этой жизни.
В комнате было холодно, поэтому она быстро облачилась в платье из саквояжа. Затем села на кровать и скинула тапочки. Туфли пришлись впору и были удобными.
Надевать плащ она не торопилась. Ей хотелось проститься с этим местом. Девушка поднялась и направилась к окну. Год назад, когда ее доставили в этот дом, Нина с трудом соображала, что происходит. Она не помнила, откуда она и как ее имя. Первым делом ее раздели донага и бросили в холодный бассейн. Оказавшись в воде, она живо пришла в себя. Поняла, что хочет жить. Стала сопротивляться и грести руками к бортику.
Тогда надзирательница вручила ей нечто похожее на одежду и отправила в эту комнату. На пороге Нина увидела, что здесь стояли две кровати. На одной лежала пожилая женщина. Она лежала лицом к стене и молчала. Спустя пару недель, она умерла от истощения.
Глядя, как санитары уносят ее исхудалое тело, Нина решила, что, во что бы то ни стало, должна выжить. Она должна прийти в себя и стать человеком, а не безликой тенью, как остальные. Хотя многие из них пребывали в своих безумных мирах. Несчастные сумасшедшие, которые уже никогда не станут прежними людьми.
Нина открыла окно, которое выходило в сад, и заглянула вниз. Там, у раскидистой ивы, стоял тот самый бассейн. Небольшая лужайка по краям, клумбы с прошлогодними листьями и каменные стены. Отсюда невозможно было выбраться. Стены были слишком высокими.
Сбоку раздался тихий стон. Нина посмотрела в этом направлении и увидела высокий деревянный стул у стены дома. На стуле сидела женщина примерно тридцати пяти лет. С распущенными слипшимися волосами. В длинном платье до пят. Ее голова была привязана к спинке, руки к подлокотникам, а ноги – к ножкам стула.
Рядом стояла надзирательница с длинной розгой. Она что-то говорила бедняжке, но ее слов не было слышно.
Агния посмотрела наверх и кивнула. Из тонкой трубки потекла струйка воды, прямо на темя несчастной женщины. Она отчаянно застонала вновь.
Нина хорошо знала об этом методе «послушания». Его использовали, когда больной страдал бессонницей или был лунатиком.
Через несколько минут у этой бедняжки разорвется кожа на голове, и она начнет истекать кровью. Жуткое зрелище, от которого Нина всегда плакала. Ей было жаль этих людей.
В дверь тихонько поскреблись. Это была Варвара. Она взглянула на свою подопечную и всплеснула руками:
– Ты такая красивая, несмотря на свою худобу!
Девушка лишь кивнула в ответ. Она никогда не видела себя в зеркале, поэтому ей трудно было судить.
– Тебе пора, и я должна сопроводить тебя вниз. У меня одна просьба.
Нина закрыла окно и направилась к койке, чтобы взять перчатки и плащ. Тем временем старушка продолжила:
– Обещай, что забудешь это место. Что никогда больше не вспомнишь о нем. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Нина набросила на плечи плащ и застегнула пуговицу. Слова Варвары ее тронули до глубины души, и она не знала, что ей ответить.
– Я ценю твою дружбу и благодарна тебе. Однако я не уверена, что смогу выполнить эту просьбу. Этот дом мне никогда не забыть. Как это возможно? Надеюсь, что то время, которое я провела в этих стенах, было самым печальным в моей жизни.
– Я буду молиться, чтобы ты наконец воссоединилась со своей семьей.
Нина посмотрела на старушку и обняла за плечи. Она и сама об этом молилась каждый день, стоя на коленях перед этим окном и глядя на небо.
– Нам пора идти, – в глазах Варвары блеснула слеза. – Тебя заждались.
Чтобы замять неловкость, она взяла сверток и перчатки, которые протянула Нине. Не говоря больше ни слова, направилась к двери.
Внизу у дверей ее ожидал тот самый экипаж, который она видела в окно. Рядом с кучером стоял Виссарион и тихонько разговаривал с управляющим.
Нина застыла у дверей и посмотрела на свою спутницу. Эти серые глаза, которые всегда улыбались, теперь были грустными. Казалось, еще чуть-чуть, и Варвара разрыдается.
– Нина, я буду всегда помнить тебя.
Девушка взяла ее морщинистую руку и сжала в ладони. Затем отступила на шаг и направилась к экипажу. При виде девушки Виссарион кивнул собеседнику и распахнул перед Ниной дверцы. После того как они оба скрылись внутри, кучер замахнулся и стеганул лошадей.
Варвара была права, ей следовало поскорей забыть это гиблое место. Нина в последний раз посмотрела в окно на мрачное здание и, махнув рукой своей верной Варваре, задернула занавеску.
Экипаж выехал за ворота и стал двигаться по песчаной дорожке в сторону леса. Чтобы скрыть свои эмоции, Нина развернула сверток и отломила небольшой кусочек хлеба. Ей хотелось отбросить все условности и впиться зубами в твердую корочку. Вместо этого она положила в рот маленький кусочек и стала жевать.