Ниндзя с Лубянки
Шрифт:
Информацию, полученную от Садахиро, но уже почти не соблюдая никаких правил конспираций, открытым текстом, по телефону Чен-Сакамото сообщил начальнику контрразведки ОГПУ и в ответ уловил от него нотки разочарования: «Отдыхайте, товарищ Марейкис. Завтра поговорим». Ясно: шеф надеется больше не на данные, полученные от японцев, а на результаты взятия и допроса в Свердловске. Арсений поднял глаза и посмотрел на солнце, садящееся куда-то за Храм Христа Спасителя, вздохнул и уже не торопясь отправился домой, на Тургеневку – впервые после бессонной ночи нестерпимо захотелось спать.
Железнодорожный
– Сначала берем гражданина японца, – инструктировал группу чекистов пожилой оперативник в форме начальника райотдела ОГПУ. Едет он к нам в восьмом вагоне, третье купе. Имя неизвестно. С япошкой быть предельно аккуратными! Рожков, представишься, покажешь удостоверение. Остальным – предельное внимание на объект! Может быть вооружен! По всей вероятности, опытный разведчик. Попутчики – трое неизвестных нам краснофлотцев – едут во Владивосток. Их вежливо прижать, и японца из купе вынуть. Николенко, ты заберешь вещи, и чтоб ничего не забыть!
– Есть! – отозвался маленький и лопоухий Николенко.
– Группа Иванова в это же время быстро и без шума достает из четвертого купе третьего вагона гражданку Тредиаковскую Людмилу Францевну, вот ее фото, и гражданина Макина Петра Николаевича. Вот его карточка. Вывести по отдельности и сразу в машины. Грабин, камеры готовы?
– Так точно!
– Значит, как привезем, каждого в отдельную камеру. Дальше пусть следователи занимаются. Наша задача – доскональный обыск личный и проверка всех вещей. Обо всем мало-мальски подозрительном докладывать мне. Не говоря уж о прочем. Вопросы есть?
– Попутчики Макина и этой… Третьяковской?
– Тредиаковской. Попутчики выходят здесь. Линейная милиция задержит их на вокзале до результатов обыска, но это без нас. Наша задача – граждане шпионы и диверсанты. Пошли, вон дымит уже на подходе!
Две группы захвата потрусили к приближающемуся поезду, прикидывая, где именно остановятся третий и восьмой вагоны. Начальник отдела помедлил, принимая решения, а потом двинулся за теми, кто собрался брать японца. И, как выяснилось, не зря. Когда он вошел в купе, никаких краснофлотцев там не было – заметно поддатые, они попались на встречу, разминая папироски в пальцах и обдавая удушливым запахом пота и перегаром. Но и японца в купе не оказалось тоже. Растерянный командир группы успел только посмотреть вслед начальнику, который уже протискивался вместе с выходящими обратно, на платформу, к проводнице.
– В третьем купе, японец, от Москвы – где он? Быстро!
– В Вятке… – затряслась женщина, с ужасом глядя на деревянную коробку маузера на боку у чекиста.
– Что в Вятке? Сошел? Пересел? Что?!
– Пе… пе… перешел!
– Куда? Быстрее! Куда, я спрашиваю!
– Туда, – махнула проводница в сторону паровоза и заревела. Начальник отдела бегом, расталкивая курящих и закупающих пиво с воблой и баранками пассажиров, рванулся к началу состава. За ним поспешила группа захвата.
Из третьего вагона выводили бледную, испуганную Тредиаковскую и японца – невысокого человечка с плоским, как сковорода, лицом, со сломанным и без того небольшим носом, бритого наголо. Одет японец был в шаровары с короткими сапогами и рубашку, подпоясанную кавказским ремешком, – ни дать, ни взять сотрудник какого-нибудь московского треста. Начальник отдела, успокоившись, проследил за тем, как их посадили в машины, мельком оглядел изъятый багаж. Удовлетворенно кивнул – грузите, спросил документы задержанных. Достал паспорт Тредиаковской,
Москва, Лубянка, ночь после задержания в Свердловске
– Кто-нибудь мне может объяснить, где Профессор и что вообще происходит? – заместитель начальника контрразведки пытался сдерживаться из последних сил, но уже не очень получалось. Перед ним сидели Марейкис и следователь Юдин. С торца стола притулился командир группы наружного наблюдения Миронов.
– Простите, результаты обыска и досмотра личных вещей есть? – спокойно вопросом на вопрос ответил Марейкис.
– Есть. Все чисто.
– А что за китаец?
– Устанавливаем, – начальник, единственный из всех присутствовавших обладавший полной информацией по делу, вынужден был не столько спрашивать, сколько докладывал сам, ожидая мнения чекистов, вовлеченных в дело Профессора. – Говорит, что повар Макина с харбинских времен, с середины двадцатых. Там у многих были китайские повара. Приехал вместе с ним во Владивосток, получил гражданство. Переехал в Москву, а тут Макин его уволил. Внезапно, прошу заметить. Хотел открыть свой ресторан, да прогорел. Решил вернуться во Владивосток. Билеты брал заранее – на себя и на компаньона. Тот в последний момент отказался. Китаец пришел попрощаться с Макиным. Вроде как старый хозяин, поблагодарить… А тут эта Тредиаковская. У них ночью снова ссора была с женой Макина, и она решилась уехать. Профессор повез их на вокзал провожать, да то ли взревновал, то ли никак расстаться не мог с любовницей своей, но купил еще один билет и поехал с ними.
– Эрнестина Жоффруа знает что-то о местонахождении мужа? – подал голос следователь Юдин.
– Нет, беседа с ней проведена, пост наблюдения оставлен, телефон слушаем, – четко доложил Миронов.
– А когда сошел Макин? – продолжил Юдин.
– Видимо, в Вятке. Китаец этот несколько раз ходил в третий вагон, а потом они поменялись.
– Значит, если он вернулся в Москву, а не пересел на другой поезд куда-то на восток, он должен быть дома?
– Сразу бы доложили, Василий Иванович, обижаете! – заерзал на стуле Миронов.
– Вас обидишь… Квартиру китайца проверяли?
– Комнату. Живет через улицу от Профессора, там же, в Марьиной Роще. Снимает комнату в общежитии. Там этих китайцев – видимо-невидимо. И на рожу все одинаковые. Пытались проверить вещи – не оставил ли чего. Говорят, нет, все взял с собой. Но койку при этом никто не занимает.
– Вот как? Любопытно! – впервые заметно оживился Марейкис. – Вещей нет. Но место никому не уступают? Для разорившегося ресторатора держат? Василий Иванович, Иван Федорович, мне кажется, надо посылать людей на квартиру Макина. Я его давно знаю. Он способен на резкие поступки, но он слабый человек, не одиночка. Не сможет жить без поддержки. Тредиаковская уехала. Китаец, который нам совсем непонятен, тоже. Жена спокойно ждет дома. Вещей не брал. Что-то тут не так, товарищи! Не думаю, что он двинется куда-то на восток. Если, конечно, все это не спектакль, талантливо разыгранный для нас японской разведкой с целью увести Профессора из-под нашей опеки!