Ниндзя в тени креста
Шрифт:
Сначала они упражнялись не со стальными мечами, а с боккэнами – деревянными. Но и учебным мечом можно было заработать добрый десяток синяков за тренировку или даже получить серьезную травму. А когда по истечении некоторого времени ямабуси взялся за Гоэмона всерьез, то случалось, что юный синоби иногда бывал на полшага к смерти – бывший сохэй руку не придерживал. Он учил, что и на деревянных мечах надо драться на полном серьезе, иначе в сражении, когда нужно будет нанести врагу смертельный удар, в последний момент боец может по привычке сработать не в полную силу, а это чревато поражением.
Таким испытаниям воли и силы духа, которые устраивал ему ямабуси, юный синоби никогда прежде не подвергался.
Конечно, и до ямабуси Гоэмон знал много способов, как уйти от преследования, в том числе и с «исчезновением». Особым предметом обучения в школе ниндзюцу было «искусство земли» – дотон-дзюцу, заключавшееся в способах маскировки с использованием рельефа местности. Иногда синоби, наоборот, не прятался, выставлял себя напоказ. Но никто не мог даже предположить, что виднеющаяся неподалеку статуя или невысокое дерево – это лазутчик, перенявший их очертания. Гоэмона научили незамеченным проходить через заставы самураев, накинув шкуру овцы и затесавшись в стадо, или часами плыть по реке, держась за бревно и сливаясь с ним. Умел он, дожидаясь противника, закапываться с головой в землю и дышать через небольшую бамбуковую трубочку. Притом делал это с большой скоростью, как землеройка.
Умел он также исчезать при помощи миниатюрной ручной гранаты – нагэ-тэппо, которая могла в случае необходимости задержать преследователей. Подмешанный в порох магний давал ярчайшую вспышку, и лазутчик, воспользовавшись временной слепотой врагов, мгновенно нырял им под ноги и оказывался на дереве или за ближайшим плетнем. Нужно сказать, что нагэ-тэппо вызывал у самураев суеверный ужас.
Однако наука, которую преподал Гоэмону ямабуси, не шла ни в какое сравнение с теми примитивными сведениями о природе вещей, которые он почерпнул у прежнего Учителя. Когда на первом занятии старец, сидевший возле костра, вдруг исчез, Гоэмон едва не сошел с ума. Как это возможно без различных приспособлений?! А когда сзади раздался его голос, юный синоби вскочил, словно ошпаренный кипятком. Ямабуси был явно доволен произведенным эффектом; посмеиваясь и оглаживая бороду, он сказал:
– Разум человека – это гладкое зеркало, которое отражает все предметы, но не обнаруживает себя. Тот, кто смотрится в зеркало, видит свое изображение и не обращает внимания на его зеркальную поверхность. Нужно уметь не только маскироваться в траве, прятаться в листве деревьев и в полутемных коридорах замков. Прежде всего, необходимо не отличаться от окружающей обстановки, а отражать ее, как зеркало. Поэтому синоби должен уметь растворяться в окружающем мире, стать его самой неприметной частичкой.
Слова учителя были темны и неясны для смущенного мозга юного ниндзя, но он лишь вежливо закивал в ответ. Однако старца провести было трудно. Конечно же, он понимал, что быстро, с наскока, постичь тайное знание не удастся; для этого потребуется много времени, огромное терпение и талант. Его слова лишь царапнули сознание мальчика, не оставив в нем заметного следа. Но это дело было поправимым, и ямабуси продолжил:
– Быть невидимым, находясь среди людей, а тем более исчезать прямо на глазах, – большое искусство, требующее огромного самообладания и умения управлять жизненной энергией «ки». Синоби, обладающие тайным знанием, умеют в схватке концентрировать «ки» в бьющей руке, нанося особый энергетический удар, который часто приводит противника к смерти.
– Я немного слышал о «ки» от отца…
– Твой отец, Хаттори Юсанага, великий синоби. В этом спору нет. Но и он знает о «ки» самую малость. Твой отец использует это искусство как способ очищения и успокоения собственного сознания. Что это значит? После долгих тренировок синоби, владеющий «ки», обретает состояние великого покоя, когда ни одна мысль не нарушает гладкой поверхности разума. В этом состоянии он избавлен от всех чувств – гнева, радости, злобы, зависти; боец просто не думает и не действует сам, а лишь следует за противником, используя его силу против него самого.
Ямабуси пошевелил в костре веткой; по затухающим угольям запорхали язычки пламени, и ночь вновь соорудила вокруг старца и юного синоби плотный черный шатер, через редкие прорехи которого иногда заглядывали крупные звезды.
– Тайное знание заключается в особых способах переплетения пальцев – ингэй, которые замыкают круговорот «ки» в теле человека, – сказал старик. – Одно переплетение успокаивает разум, другое наполняет тело огромной энергией, третье позволяет приспособиться к сложной ситуации. Каждый палец человека имеет свое значение. Большой соответствует пустоте – началу и конечной точке всех вещей; указательный – это ветер, пар, дым и прочее – отвечает за мудрость и добродетель; средний палец – огонь и горение – символизирует разум и воинственность; безымянный – вода и другие жидкости – контролирует деятельность тела и поведение человека; мизинец – земля – связан с физическим совершенством человека…
Гоэмон никогда бы не подумал, что с виду простые упражнения, направленные на концентрацию энергии «ки», больше выматывают, нежели лазания по скалам или тренировки по каруми-дзюцу – искусству облегчать вес тела, благодаря которому ниндзя совершали высокие прыжки, уходили от ударов меча и наносили удары ногами сверху, а также ловко передвигались по деревьям, цепляясь за самые тонкие ветки. Ямабуси выжимал из юного синоби все соки, когда начались занятия по каруми-дзюцу, зато спустя полгода Гоэмон мог посоревноваться в ловкости лазания по деревьям с обезьяной.
Все это время Гоэмон мечтал о собственном ниндзя-то – мече синоби. Обычно он фехтовал учебным оружием, но мысль иметь собственный меч в последнее время не выходила у него из головы. Кузнецы-оружейники Нихон делали мечи в основном самураям. Изготовление катаны и вакидзаси было делом трудоемким, процесс изготовления клинков длился долго, мечи были баснословно дороги и на рыночных лотках не лежали. Поэтому ниндзя в основном переделывали оружие, захваченное у самураев. При этом они не испытывали никаких угрызений совести, так как не признавали «Бусидо», кодекс самураев, и не разделяли их трепетного почитания меча. Обычно клинки трофейных мечей укорачивались; у большинства ниндзя-то их длина составляла два сяку, а иногда и того меньше.
Ниндзя-то был похож на вакидзаси, имел рукоятку, как у катаны, и хранился в таких же ножнах. Это давало возможность одурачить противника, выхватив меч быстрее. Свободное место на дне ножен обычно использовалось для хранения смеси песка, молотого перца и железных опилок. Когда меч покидал ножны, можно было метнуть эту смесь в глаза врагу и ослепить его на некоторое время. Конечно, размер ниндзя-то в ряде случаев был недостатком, но более короткий клинок предполагал скрытное ношение и давал преимущество синоби во время боя в помещении, где стены и низкие потолки мешали самураям в полной мере использовать преимущество длинной катаны.