Ниндзя в тени креста
Шрифт:
Сюккё ел неторопливо, тщательно разжевывая каждое рисовое зернышко, всем своим видом давая понять, что спешить ему некуда. Его лицо было спрятано под шляпой путешественников – сандогасой – с широкими, загнутыми вниз полями и почти плоской вершиной, поэтому Гоэмон мог наблюдать его только по частям. И нужно сказать, что этот старый, невинный как дитя, последователь самой мирной религии почему-то вызвал у мальчика странное чувство. Это не было неприятие; скорее настороженность путника, который услышал шелест в сухой траве. Он еще не видит, кто там шуршит, но почти уверен, что это опасная ядовитая змея.
Странствующего последователя Будды выдавали
Неужто сюккё – шпион сёгуна? Возможно, но не факт. Не исключено, что это гэнин из другого клана провинции Ига, который, как и Гоэмон, отправился выполнять какое-то задание. Он не проявил никакого интереса к мальчику-коробейнику, и это немного успокоило Гоэмона.
Немного поколебавшись, мальчик попросил соседей по столику придержать ему место и присмотреть за его вещами, и решительно направился к выходу. В этом не было ничего удивительного; сакэ и большое количество чая требовали частого посещения отхожего места, и клиенты хозяина харчевни то и дело сновали туда-сюда, – выходили во двор и возвращались обратно – как трудолюбивые пчелы в ясный летний день в свой улей.
Проходя мимо столика купца, он сделал вид, будто за что-то зацепился, и, чтобы не упасть, придержался за его плечо. От толчка у купца расплескалось сакэ из чашки, он гневно обернулся, чтобы сделать замечание, но, увидев перед собой мальчика, мигом смягчился. А Гоэмон тихим, но выразительным шепотом сказал:
– Берегитесь! Ронины хотят вас ограбить. – А затем, повысив голос, начал извиниться: – Простите меня, господин, простите! Я нечаянно.
– Убирайся! – сердито сказал купец.
Кланяясь, Гоэмон попятился к выходу, при этом выразительно глядя на купца. Тот на миг многозначительно прикрыл веки: мол, я все понял, сердечно благодарю. Когда мальчик вернулся в харчевню, там по-прежнему царила мирная обстановка. Он сел на свое место и заказал чай. Ему, как и сюккё, тоже спешить было некуда. Впереди его ждала ночь среди чужих людей, а значит, о сне придется забыть. Поэтому лучше коротать время в харчевне, нежели ворочаться на жестких циновках сарая в обществе правивших бал кровососущих насекомых.
Наконец ронины приняли решение и двинулись к выходу. Но зорко следивший за ними хозяин харчевни преградил им дорогу.
– Господа, господа, а расплатиться?! – униженно кланяясь, жалобно заблеял он.
– Поди прочь! – вызверился старший из ронинов и оттолкнул его в сторону.
Хозяин харчевни горестно заломил руки, тихо простонал, но спорить не стал. Он хорошо знал, чем может закончиться требование заплатить за ужин: блеск остро отточенной стали, молниеносный замах – и его голова покатится к очагу. Перечить ронину мог разве что сумасшедший. Или самурай – с помощью своей катаны.
Ронины подошли к столику купца, и Гоэмон превратился в один обнаженный нерв. Если остальные посетители харчевни делали вид, что ситуация их не касается, и даже старались не смотреть на ронинов, дабы не вызвать их гнев, то юный синоби не сводил с них глаз, пытаясь
Судя по всему, купец принадлежал к цунэ-но-гата – городским жителям, которые занимались торговлей и имели право носить оружие. Возможно, он даже был самураем и занимался торговыми делами по велению своего сюзерена. И все равно Гоэмон был в большой тревоге. Юный синоби знал, что купец просто не успеет воспользоваться своими мечами, если ронины надумают на него напасть. Тогда почему он так спокоен? Это было непонятно.
– Кошелек! – рявкнул над ухом купца старший из ронинов.
– Не понял… О чем вы? – Тот был сама невинность.
– Кошелек сюда гони! И побыстрее, а то мой меч уже просится погулять!
– Но господа…
Купец, изображая растерянность, поднялся. И тут же сверкнула катана одного из ронинов. Он не намеревался убить купца, а хотел лишь попугать, однако его пьяная прыть сослужила ему дурную службу. Спустя мгновение он уже лежал на полу, сраженный ударом кусаригамы [28] . Даже Гоэмон не успел заметить момент, когда сюккё пустил в ход это страшное оружие. В следующее мгновение «странствующий буддист» обернулся к другому ронину, и тот, выпучив от ужаса глаза, схватился за перерезанное горло, откуда ударила ключом темно-красная кровь.
28
Кусаригама – японское холодное оружие. Состоит из серпа (кама), к которому с помощью цепи (кусари) крепится ударный груз (фундо). Длина рукояти серпа может достигать 60 см, а серпа – до 20 см. Серп расположен перпендикулярно к рукояти, он заточен с внутренней, вогнутой стороны и заканчивается острием. Цепь крепится к другому концу рукояти или же к обуху серпа. Ее длина около 2,5 м.
Третий ронин – старший – оказался проворней своих товарищей. Он выхватил катану из ножен, замахнулся, и казалось, уже ничто не могло спасти сюккё от смертельного удара. Но тот мгновенно упал назад и в падении бросил прикрепленную к рукояти кусаригамы цепочку с гирькой на конце, которая обвилась вокруг клинка. Пока ронин пытался избавиться от этой напасти, купец хладнокровно и очень профессионально отделил его голову от туловища при помощи своего меча.
Вся схватка заняла ничтожный отрезок времени, но наблюдавшему за ней Гоэмону она показалась целым представлением. Он впервые увидел смерть воочию и почувствовал, как в душе у него все заледенело. Это не был страх, это было что-то другое, – темное и страшное, вырвавшееся из неведомых глубин.
Заставив себя не смотреть на лужи крови на полу харчевни, Гоэмон опустил глаза и стал неторопливо прихлебывать очень недурной чай – глоток за глотком, размеренно, чтобы успокоиться. Тем же занялись и другие присутствующие в харчевне: смотреть на свершившееся смертоубийство считалось неприличным. Все делали вид, будто ничего не произошло. Но чаепитие продолжалось в напряженной тишине, которую лишь изредка прерывал чей-то шепот. Веселье и хорошее настроение словно испарились, растворились в ночи, которая заглянула в открытую дверь, через которую слуги купца сноровисто вытаскивали тела ронинов наружу.