Нирвана
Шрифт:
— Давно не виделись, — наконец говорит он.
— Мне нужно было время, — отвечаю я.
— Да я ничего, — говорит Эс-Джи. — Соскучились просто. Ты возрождаешь президента, приводишь на наш сайт пятнадцать миллионов человек, а потом мы неделю тебя не видим.
Вертолетик чувствует что-то неладное и отключается. Я насильственно перезагружаю его.
— Вертолетиком обзавелся? — спрашивает Эс-Джи.
— Конфисковал, — говорю я. — Перенастрою — будет мой.
Эс-Джи кивает.
— Между прочим, к нам заходили из Секретной службы.
— Меня
— Наверное, твой президент произвел на них впечатление. Как и на меня.
У Эс-Джи длинные ресницы и большие карие глаза героя японских комиксов. Он припечатывает меня ими.
— Я тебе вот что скажу, — говорит он. — Президент — это шедевр, безупречно скомбинированный интерфейс передачи данных. Я в восхищении. Это революционная вещь. Знаешь, что нас ждет?
Я обращаю внимание на его модные очки.
— На «Андроиде»? — спрашиваю я.
— Ага.
— Можно?
Он протягивает очки мне, и я ищу на оправе IP-адрес.
Эс-Джи торжественно воздевает руку.
— Я вижу, как «Хранитель репутаций» распространяет твою программу. Любой обычный человек может воплотить через нее свою личность, высказать все самое заветное, кастомизировать и персонализировать свой образ в глазах всего мира. Твоя программа — как «Гугл», «Википедия» и «Фейсбук» в одном флаконе. Каждый, у кого есть хоть какая-то репутация, будет готов заплатить, чтобы ты оживил его, сделал говорящим, вечно бодрствующим… просто вечным.
— Можешь ее забирать, — говорю я ему. — Ядро программы в открытом доступе — я использовал бесплатный протокол.
Эс-Джи нервно улыбается.
— Если честно, мы кое-что пробовали в этом смысле, — отвечает он. — Похоже, у тебя там семиуровневая шифровка.
— Ну да, и что? У тебя же есть хэш-ридер. Возьми да вскрой.
— Я так не хочу, — говорит Эс-Джи. — Давай будем партнерами. Концепция у тебя блестящая — программа, которая прочесывает сеть и создает из результатов поиска анимированную личность. Президент это доказывает, но он же и выдает идею. Если не тормозить, мы ее запатентуем, и она останется нашей. А если прошляпим, через пару недель у каждого появится своя версия.
Стремление Эс-Джи защитить бизнес-модель выглядит забавным, но про это я помалкиваю.
— Значит, президент для тебя — только анимация? — спрашиваю я. — А ты с ним говорил? Прислушивался к нему?
— Я тебе акции предлагаю, — говорит Эс-Джи. — Пачками.
Вертолетик подставляет мне свой брандмауэр, как обольстительница — горло. Я запускаю хэш-ридер; он тихонько гудит и мигает красным. Мы сидим на складных стульях и смотрим, как он работает.
— Хочу у тебя кое-что спросить, — говорю я.
— Пожалуйста, — отвечает он и достает пакетик с травой. Отсыпает себе немножко, а остаток отдает мне. Он снабжает меня уже несколько месяцев, без вопросов.
— Как ты относишься к Курту Кобейну? — спрашиваю я.
— К Курту Кобейну… — повторяет он, скручивая косяк. — Парень был чист, — говорит он и зализывает краешек. — Слишком чист для этого мира. Ты слышал, как Патти Смит поет Smell Like Teen Spirit? Это офигительно.
Он раскуривает самокрутку и протягивает ее мне, но я отказываюсь. Он сидит, глядя в раскрытую дверь гаража на стильную панораму Пало-Альто. «Эппл», «Оракл», «ПейПал», «Хьюлетт-Паккард» — все они родились в гаражах не дальше мили отсюда. Примерно раз в месяц Эс-Джи пробивает тоска по родине, и он готовит всей конторе литти-чоху. Он заводит песни Шарды Синхи, и в глазах у него появляется такое выражение, будто он снова в Бихаре, стране священных фикусов и сизоворонок. Вот и сейчас вид у него такой же.
— Знаешь, мои родные тоже скачали себе президента, — говорит он. — Они не представляют, что я здесь делаю. Как объяснить им, что я охраняю плохих поваров из суши-баров от троллей с «Твиттера»? Но американский президент — это им понятно.
Мимо нас босиком трусит мэр. Через несколько секунд следом проезжает рекламный транспарант.
— Слушай, а ты можешь научить своего президента говорить на хинди? — спрашивает Эс-Джи. — Если американский президент сможет сказать «Дайте мне глоточек пепси» на хинди, я сделаю тебя самым богатым человеком на Земле.
Лампочка на хэш-ридере загорается зеленым. Опля — и вертолетик мой. Я отсоединяю кабель и начинаю синхронизировать андроидные очки. Воспользовавшись мгновением свободы, вертолетик взлетает и рассматривает Эс-Джи. Тот отвечает ему таким же пристальным взглядом.
— Как ты думаешь, кто его на тебя натравил? — спрашивает он. — «Мозилла»? «Крейгслист»?
— Сейчас узнаем.
— Черный. Бесшумный. С защитой от радиолокации, — говорит Эс-Джи. — Спорим, это темные маги из «Майкрософта» постарались!
Вдруг запускается новая операционка, вертолетик отвечает, и, управляя им при помощи глаз, я посылаю его в облет гаража.
— Смотри-ка! Наш маленький друг говорит, что он из «Гугла».
— Ого! — удивляется Эс-Джи. — «Не делай зла», да?
Вернувшись, вертолетик прицеливается Эс-Джи в висок зеленым лазером.
— Эй! Пошел в жопу! — говорит Эс-Джи.
— Не бойся, — говорю я. — Он просто измеряет твой пульс и температуру.
— Зачем?
— Наверно, хочет вычислить твои эмоции, — объясняю я. — Видимо, осталась какая-то вшитая подпрограмма.
— Ты уверен, что эта штука тебе подчиняется?
Я закатываю глаза, и вертолетик делает обратное сальто.
— У меня одна эмоция, — заявляет Эс-Джи. — Пора возвращаться к работе.
— Я вернусь, — говорю я. — Мне только надо кое-что сделать.
Эс-Джи смотрит на меня.
— Не хочешь говорить о своей жене — пожалуйста, имеешь право. Но не надо думать, что ты совсем один. Мы все за тебя переживаем.
Дома Шарлотта висит в лямке подъемника Хойера. Она подкатила его к окну, чтобы посмотреть наружу. На ней старые спортивные брюки — раньше они были в обтяжку, а теперь болтаются, — и пахнет от нее кедровым маслом, которым пользуется массажист. Я подхожу и растворяю окно.