Нить Ариадны. В лабиринтах археологии
Шрифт:
Ниже Лесхи книдян, неподалеку от храма Аполлона, найдена груп-па мраморных статуй, изображавших членов семьи фессалийских правителей. Чувствовалось влияние стилей Скопаса, Праксителя и Лисип¬па. Более того, считается, что одна из статуй, изображающая Агида, принадлежит самому Лисиппу. Скульптор изобразил атлетически сложенного юношу, уверенного в своем превосходстве над соперниками.
Гордостью Музея Дельф, открытого в 1978 г., является также скульптурная группа трех танцовщиц, венчающая колонну, капитель которой украшена листьями сильфия. По стилю ее относят к началу IV в. до н.э. Полагают, что это дар выходца из Кирены (Северная Африка), откуда сильфий экспортировался в другие города. Девушки на верхушке колонны — либо богини, связанные с культом бога растительности Диониса, либо дочери легендарного афинского царя Кекропа, символизирующие утреннюю прохладу и росу.
Во время раскопок в Дельфах найдено свыше 10 ООО надписей различного содержания. Это постановления властей святилища, обращения различных городов, македонских царей, императоров и римских магистратов, списки лиц, приезжавших в Дельфы на праздник Аполлона, межевые акты, отпускные рабов под видом продажи их храму.
Археологический материал и надписи создают такую богатую и живую картину дельфийской жизни, которую не удается составить ни для какого другого греческого города, исключая разве что Афины.
Во владениях Асклепия
Медицина традиционно считалась одним из величайших достижений человеческого гения, и ее изобретение в древности ценилось не менее высоко, чем открытие огня. Греческие мифы прославляли в качестве создателя искусства врачевания титана Прометея, научившего людей борьбе с болезнями вопреки воле богов. Великий греческий драматург Эсхил вложил в уста Прометея следующую похвалу врачеванию:
Скажу о самом важном: до меняНе знали люди ни целящих мазей,Ни снедей, ни питья и погибалиЗа недостатком помощи врачебной.Я научил их смешивать лекарства,Чтоб ими все болезни отражать.
О другом герое — покровителе медицины Асклепии — мифы рассказывали, будто он не только лечил больных, но и воскрешал мертвых. Отец богов Зевс не мог допустить подобного вмешательства в установленный им порядок и испепелил Асклепия своей молнией. Однако это не помешало благодарным людям причислить богоборца к богам и почитать его в храмах.
Храмы Асклепия стали своеобразными лечебницами, привлекавшими больных и жаждущих исцеления. Наибольшей известностью пользовалось святилище Асклепия в 9 км от Эпидавра, на юго-восточном побережье Арголиды (полуостров Акте) в 9 км от моря. Сюда шли со своими болезнями тела и заботами души со всего греческого мира в надежде на чудо. У болящих не было тайн от жрецов Асклепия, зато тайны были у жрецов. Ведь лечиться можно было не только в храме. В греческом мире было много светских медицинских школ — Косская, Книдская, Родосская, Киренская, и за помощью можно было обращаться к ним. К тому же каждый город имел своих лекарей.
Первым европейцем, посетившим Эпидавр с целью изучения его памятников, был француз Де Монсо. Его путешествие относится к 1669 г. Из оставленных Де Монсо записок видно, что в XVII в. на месте святилища находились величественные руины. Путешественник описал амфитеатр с вырубленными в скале ступенями и две постройки — прямоугольную и круглую с колодцем в центре. Незнакомый с трудом Павсания, он полагал, что это дворец и храм.
Ранее в окрестностях Эпидавра свирепствовали корсары, внушавшие ужас местному населению. Но именно это обстоятельство и способствовало сохранности памятника: крестьяне боялись приближаться к руинам. В XVIII в., когда обстановка сделалась более спокойной, местные жители превратили остатки святилища в карьер для добычи строительного материала. Английский путешественник Чандлер, посетивший Эпидавр примерно через 100 лет после Де Монсо, не увидел многого из того, что поразило его предшественника. По отдельным заросшим травой камням и кускам мрамора уже нельзя было судить о характере древних строений. Чандлер отметил, что местные жители в течение многих лет грабили и опустошали руины, используя статуи и плиты с надписями для укрепления соседнего порта Навплии.
В 1805 г. образованный англичанин Додуэл посетил окрестности Эпидавра, желая сравнить памятники с их описанием у Павсания. В котловине, окруженной горами, он увидел остатки двух разрушенных до основания строений и высказал предположение, что одно из них — храм Асклепия, а другое — круглое — описанный Павсанием Толос.
К 1850 г. в Эпидавре, кроме театра, не осталось никаких древних построек. Это констатировал немецкий археолог Эрнст Курциус в описании своего путешествия по Пелопоннесу. Причиной полного разрушения памятника было сооружение по соседству города и порта Навплия. Прекрасно отесанные камни святилища пошли на сооружение новых построек.
Театр в Эпидавре
В середине марта 1881 г. Афинское археологическое общество предприняло первые систематические раскопки на священном участке Асклепийона, расположенном в горной местности, в двух часах ходьбы от Эпидавра. Раскопками, в которых наряду с греческими участвовали также французские ученые, руководил М. Каввадиас, инспектор общества, ученик известного немецкого историка искусств Г. Вруна. Программа раскопок была задана самим состоянием памятника. Контуры театра хорошо просматривались сквозь заросли колючего кустарника и мелкие деревца. Стадион не был уже видим, и только плоская площадка указывала место, которое он занимал. Толос был обозначен круглой формой фундамента. В стороне виднелся угол большой постройки. Можно было предположить, что это храм.
С 1881 по 1884 г. энергичный Каввадиас вскрыл восемь зданий. Среди них — храм Асклепия. По свидетельству одной из надписей, храм был сооружен по проекту некоего Феодота. Он же руководил строительством, получая за это одну драхму в день. Из общей суммы его заработка, указанной в надписи, — 10 тысяч драхм — нетрудно было определить, сколько лет продолжалось строительство.
Сооруженный из туфовых квадров храм имел в длину 23 м, а в ширину 15 м, т. е. длина превышала ширину почти вдвое. Это крайне редкая пропорция в храмовом строительстве греков. Окаймлявшие здание 30 колонн были выполнены в дорическом стиле. Фронтоны украшали мраморные рельефы. На западном фронтоне изображено сражение греков с конными амазонками. Несколько фигур сохранилось в прекрасном состоянии. Это прекрасная конная статуя, голова умирающей амазонки и две нереиды, по-видимому, занимавшие углы фронтона. На восточном фронтоне представлено взятие Трои. Пол святилища был устлан черно-белыми мраморными плитами. В одной из них имелось встроенное в фундамент вместилище для даров богу. Туфовый карниз был расписным. Наружную часть фасада украшали по углам акротерии со скульптурными фигурами. От акротериев западного фасада не сохранилось никаких следов. В качестве акротериев восточного фасада использовались статуи крылатых богинь победы, от которых найдены жалкие обломки.
В храме, судя по обломкам, находилась статуя Асклепия, описанная Павсанием следующим образом: «Статуя бога вдвое меньше статуи Зевса Олимпийского в Афинах. Она из слоновой кости и золота». Надпись сообщает, что это произведение Фрасимеда, сына Аригнота с острова Парос (IV в. до н.э.). Бог представлен сидящим на троне. В одной руке он держит скипетр, а другую положил на голову змеи. У ног бога лежит собака. На троне изображены фигуры аргосских героев — Беллерофонта, убивающего Химеру, и Персея с отсеченной головой Медузы.
Конечно, трудно было даже предположить, что может уцелеть статуя из таких ценных материалов, как золото и слоновая кость. Во время раскопок, однако, были найдены мраморные рельефы, изображающие восседающего на троне Асклепия. Вместе с его изображением на эпидаврской монете IV в. до н.э. эти находки позволяли восстановить композицию и общий характер не дошедшего до нас скульптурного произведения Фрасимеда.
Рядом с храмом вытянулся портик (длина — 75 м, ширина — 10 м). Это было помещение для ритуального сна больных, называемое греками «абатон» [28]. Его передняя часть была одноэтажной, тыльная имела два этажа. В юго-восточном углу одноэтажного портика Каввадиас раскопал обложенный туфом колодец, служивший, очевидно, для гигиенических целей. Со дна колодца подняты обломки сосудов, железные ручки, медные кольца.