Нить судьбы
Шрифт:
Даррел ни за что не бросит Мелани в беде и не отвернется от нее в тот момент, когда лишь он один может помочь.
– Обещаю, ты станешь победителем, – твердо сказал он, зная, что усугубил этим свои проблемы. Но его собственная судьба занимала его сейчас меньше всего. Закрыв глаза, он прижал к себе Мелани. – Я сделаю все для этого.
– Даррел, нет! Пожалуйста! Ведь ты тоже поставил перед собой цель…
– Мелани, твои причины гораздо важнее.
– Но все-таки ты не можешь гарантировать мне победу.
– Ради тебя, Мелани, я приложу все усилия. – Он погладил ее по щеке. – Я ведь герой, ты помнишь? И я кое на что способен.
Полчаса спустя Мелани и Даррел вышли из каюты. После их разговора Мелани чувствовала, что выбралась на свободу из какого-то глубокого колодца. Разум прояснился, на сердце стало легче, и, хотя отец серьезно болен и до него далеко, возможность увидеться с ним, причем довольно скоро, перестала казаться ей несбыточной мечтой.
Обещание Даррела послужило для Мелани первым лучиком надежды. Она растерянно благодарила его, когда неожиданно в кают-компанию вошел Томми Блантон вместе со своим неразлучным микрофоном и оператором.
– Доброе утро всем! – приветствовал он оставшихся участников состязания. – Как же поредели ваши ряды! – присвистнул он. – Скорее за работу, нам нужно отснять окончание этой душещипательной гонки на выживание, – добавил он, обращаясь к оператору. – Постарайся, чтобы все было снято как можно более естественно, как будто взято из реальной жизни.
– О нет! – вскричала Сьюзи, выскакивая из-за кухонного столика. – Я еще не привела лицо в порядок. – Она бросилась мимо Даррела и Мелани в одну из кают.
Мелани с Даррелом переглянулись, но промолчали, хотя оба не понимали, зачем старухе макияж, если он все равно не в силах скрыть ее возраст.
В салоне появился еще один оператор с камерой. Теперь две камеры, установленные по обеим сторонам салона, отслеживали каждый дюйм пространства и каждый шаг участников проекта. Мелани сделалось немножко не по себе от такого вторжения в личную жизнь, и она в очередной раз пожалела о том, что не прочитала внимательно те бумаги, которые Синди Райт давала ей подписать при регистрации.
– Что ж, продолжайте, – попытался подбодрить их Томми Блантон. – Не обращайте на нас внимания и делайте то, что запланировали. Пусть все выглядит естественно.
Естественно? Но это невозможно. Хотя просто стоять на месте и ничего не делать вряд ли разумно. Мелани принялась очищать от пищи тарелки и складывать их в раковину. Даррел подхватил полотенце и начал вытирать вымытую посуду.
– Я кое-что придумал, – шепнул он ей на ухо.
– Если твоя идея поможет убрать куда-нибудь эти камеры, то я вся внимание, – ответила Мелани.
– Слушай внимательно. Очень скоро мы избавимся от репортеров, а заодно и от Сьюзи с Кевином. – Даррел швырнул полотенце на стойку и направился к Томми Блантону.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, он уселся в кресло. Говорят, исповедь облегчает душу, напомнил он себе. Он надеялся, что так оно и есть. После нескольких прошедших дней необходимость в этом стала еще более насущной, особенно сейчас, учитывая новые перспективы, которые открываются перед ним и Мелани.
Сесть перед репортером и выдать ему всю правду по поводу своего прошлого явилось бы первым шагом по уничтожению неверно созданного в сознании окружающих образа и по формированию нового, чистого и свободного от пороков прошлого.
Даррел бросил взгляд на Мелани, и решимость его окрепла. Пошептавшись с Блантоном, он уселся в кресло.
– Дорогие телезрители, с вами вновь Томми Блантон, – начал новый выпуск своей передачи репортер. – Мы беседуем с Даррелом Уайтом, тем самым мужчиной, которого мэр Рокленда лично поблагодарил за спасение утопающего ровесника. С тех пор мистер Уайт является для всех примером, достойным для подражания. – Блантон вскинул голову, выждав паузу. – Но сегодня он пришел к нам, чтобы рассказать совсем другую историю. – Он повернулся и поднес микрофон к лицу Даррела. – Итак, Даррел, вам слово. Нам и нашим зрителям не терпится узнать, чем вам захотелось с ними поделиться.
Даррелл скрестил на груди руки, а потом не спеша поведал в камеру то, о чем Мелани уже было известно во всех подробностях. Он не сглаживал правду, ничего не приукрашивал, не опускал деталей, он просто выложил все факты и представил их на суд зрителей.
– Да… – протянул Томми Блантон, когда Даррел закончил рассказ. Потом он подал знак оператору, чтобы тот прекратил съемку. – Я бы, наверное, на вашем месте не смог. А вы, я смотрю, даже рады тому, что рассказали правду.
– Вы знаете, да, – ответил Уайт. – Поймите, когда такое тяжкое бремя висит на душе столько лет и постоянно давит на тебя, это становится просто невыносимым. Когда я его сбросил, то мне стало необычайно легко, словно я в одночасье потерял в весе килограмм двадцать, не меньше!
– Но вы ведь все-таки спасли того мальчика, – сказал Блантон. – И он обязан вам жизнью.
– Это-то, конечно, так, ведь все могло бы сложиться иначе. – Он постучал по подлокотнику кресла. – Но я благодарен судьбе, что все закончилось благополучно.
Потом Томми Блантон сделал то, чего от него никто не ожидал. Он протянул руку Дарреллу. Тот, немного растерявшись, замешкался, но потом все-таки пожал ее.
– Мистер Уайт, позвольте от души выразить вам свое восхищение, – горячо проговорил Блантон. – Могу заверить вас, что не каждый, далеко не каждый решился бы на такое признание. И вы дали мне гораздо больше, чем просто очередной материал для репортажа. Спасибо.
Репортер отошел на шаг и сделал знак операторам. Они посовещались еще некоторое время, а потом один из них убрал камеру, свернул кабель и покинул салон яхты.
В душе Даррела заклокотало ощущение свободы. Правда о его прошлом наконец стала известна всем. Геркулес снова стал смертным – таким, как все. Все это наполнило Даррела оптимизмом.
Остается еще один человек, с которым ему нужно объясниться, – его брат Гленн. Только тогда он по-настоящему будет готов приступить к созданию будущего, о котором мечтает. Будущего с Мелани…