Нить времен
Шрифт:
Выступление Орланду очень яркое и запоминается всем. Он не вступает в «Автономную сеть», потому что на данном этапе в этом нет смысла, но они договариваются поддерживать неформальные дружеские контакты. Альберт подписывает с Орланду меморандум о взаимопонимании между чеховской группой и автономистским ядром компании «Петробрас». Основной целью документа названо развитие межконтинентального сотрудничества, включая поиск контактов в других странах, для создания авангардной сети с прицелом на координируемые действия против мирового капитала. В свете недавнего прогноза Goldman Sachs о первостепенной экономической роли стран БРИК в новом веке в качестве важнейшей задачи заявляется налаживание связей с единомышленниками среди нефтедобытчиков Китая и нефтепереработчиков Индии. Разумеется, они осознают, что все это цели не завтрашнего и даже не послезавтрашнего дня, но где-то ведь можно и начать, заложить какие-то основы, хотя бы в эмбриональном виде.
Потом Альберт с Димой и Ларсом еще успевают поговорить о тайных планах чеховской группы. Ларс советует ознакомиться с опытом французской часовой фабрики «Лип», обещает передать в Москве материалы. В середине семидесятых
Когда участники учредительного съезда «Автономной сети» расходятся, разъезжаются по своим регионам, на поляне остаются мирно посапывать лишь Роман, Эльдар и Митяй, примостившиеся в своих спальных мешках среди разлапистых корней могучих дубов.
Воззвание
В Москве Ларс действительно передал Альберту для чеховской группы несколько экземпляров журнала «Новое рабочее движение», издаваемого московскими анархо-синдикалистами, с подробным описанием истории захвата фабрики «Лип» во Франции. Альберт их раздает в первый же вторник после возвращения. В этот раз операторы привели с собой координатора по экспорту нефти Тимура из отдела маркетинга, который, помявшись, объяснил, что такие трейдерские фирмы, как «Витус», «Грайндкор» или «Трапецио», будут с удовольствием покупать товар «кем бы вы ни были, хоть антиправительственными повстанцами», чему в принципе «уже были прецеденты».
Новости насчет ГАЗа были восприняты позитивно, но, когда Альберт предлагает устроить мозговой штурм на тему практических возможностей взаимодействия с нижегородским заводом, наступает неловкая пауза.
– Ну, самое простое, что приходит в голову, – наконец решается Михась. – Мы могли бы бесплатно поставлять им топливный газ для электроэнергии.
– Сейчас это невозможно, – возражает Альберт. – Мы не подключены к Единой газотранспортной системе России.
– Даже если бы мы в нее врезались, мы вряд ли смогли бы контролировать бесперебойные поставки через всю территорию страны, – добавляет Никитос.
– Вопрос опять же в том, – говорит Данила, – насколько нас будут поддерживать другие регионы. Допустим, мы объявили рабочий контроль у нас, а они у себя, в Нижнем. Это будет всего лишь два социалистических предприятия, между которыми будут пролегать огромные пространства матушки России. Какой бы ни была производственная цепочка между нашими двумя предприятиями, ее запросто можно будет оборвать, если кто-то будет против в Забайкалье или, например, на Урале.
– Все это так, – соглашается Михась, – но где-то ведь надо начинать! Если мы пока не можем взаимодействовать с другими коллективами, нет проблем, отложим. Вы слышали, что сказал Тимур? Представьте, что мы сможем заливать каждый раз по полному танкеру нефти. Это по сто двадцать тысяч тонн, вы хоть понимаете, сколько мы будем зарабатывать? Да мы сможем финансировать несколько ГАЗов беспроцентными кредитами!
– На ГАЗе могли бы полностью перейти на выпуск линейки газомоторных автомобилей, – предлагает Тимур. – Это помогло бы создать большой внутрироссийский рынок для нашего газа.
– То есть мы совместно создали бы искусственный спрос только ради монопольных целей двух наших предприятий? – смеется Альберт. – Что-то это не очень похоже на социализм.
– Без сбыта продукции наше предприятие встанет, – пожимает плечами Тимур.
Несмотря на тщедушное телосложение, Тимур – довольно решительный парень, неплохо разбирающийся в своей работе, но демонстрирующий очень странный ход мысли. Например, когда он видел Альберта с чашечкой эспрессо, то понимающе подмигивал и спрашивал, что он будет пить, когда на место Рокко заступит бельгиец. Когда Альберт отвечал, что тот же самый эспрессо, на лице у Тимура проступало искреннее недоумение. Похоже, он был в самом деле убежден, что национальность начальника и выбор напитка должны быть как-то тесно связаны между собой. Впрочем, он быстро забывал об этом и, если снова встречал Альберта с эспрессо, снова заговорщицки подмигивал и задавал тот же вопрос. Когда операторы привели его, причем не в среду, а во вторник, Альберт удивился, но возражать не стал – значит, он в курсе всех планов и ребята ему доверяют.
Журналы от Ларса только придали всем решимости. Изложенная в них история действительно была занятной. В начале семидесятых часовой завод «Лип» обанкротился, его собирались закрыть, а всех рабочих – уволить. В ответ коллектив решил сначала замедлить темпы производства, чтобы взять ситуацию в свои руки, а немного разобравшись, рабочие заперли администрацию в кабинетах. Когда они получили доступ к конфиденциальной документации, планы всеобщего сокращения и закрытия завода подтвердились. Полиция освободила заложников, но к тому времени бунтовщики успели вывезти и спрятать двадцать пять тысяч наручных часов. На следующий день была объявлена бессрочная забастовка с захватом предприятия, и они вывезли еще тридцать пять тысяч часов, припрятав их в разных местах вокруг города. На четвертый день общее собрание постановило запустить две сборочные линии, чтобы наладить производство и обеспечить выплату зарплат. Они начали рассылать собственных коммивояжеров по всем регионам Франции для сбора заказов. За два месяца им удалось продать шестьдесят две тысячи хронометров. Продавали по себестоимости, то есть с сорокапроцентной скидкой. Когда жандармерия изгнала их с завода, они продолжили собираться в других помещениях и наладили кустарный выпуск малых партий часов, обладавших чисто символической ценностью. При этом им удалось развернуть широкомасштабную медиакампанию, нацеленную на создание у публики своего положительного образа. Спустя еще полгода, после марша солидарности, организованного работниками «Лип» вместе с коллективами других предприятий, было принято компромиссное решение – некий независимый предприниматель предложил выкупить завод и трудоустроить весь оставшийся за бортом коллектив. Полиция освободила завод от своего присутствия, рабочие вернули спрятанные товары, производство возобновилось еще на пару лет – предприятие все равно оказалось убыточным. Новый собственник был вынужден принять решение о ликвидации фирмы. Рабочие повторно захватили завод. Поскольку рынок был перенасыщен часовой продукцией от «Лип», они пытались расширить производство с использованием доступных им новейших электронных технологий. Попытка производства альтернативных товаров провалилась – рынок просто не воспринял медицинские приборы под торговой маркой часового завода. Тогда после полутора лет экспериментов было решено вернуться к производству часов, на этот раз путем образования рабочего кооператива. Этот кооператив создал несколько побочных артелей, швейную бригаду, гончарную мастерскую, открыл собственную столовую, СТО, парикмахерскую, детский сад. С тех пор «Лип» остается образцом рабочего самоуправления. Завод перекупали несколько раз, он выжил и сейчас, при новом владельце, продает по миллиону часов в год. В следующий вторник они обсуждали опыт самоуправления на заводе «Лип» и собственные перспективы. Если получилось у французских часовщиков, то можно было представить себе, что чеховской группе удалось бы наворотить с продажами нефти и газа! По самым оптимистичным оценкам Данилы, сейчас им не хватало примерно дюжины человек. Альберт предположил, что проще всего будет набрать их из десяти тысяч рабочих, занятых на строительстве пятой «нитки», у которых были временные контракты до конца строительного проекта и ожидалось их сокращение, но Данила отмел такую возможность. Во-первых, этому мешал элементарный языковой барьер – большинство этих рабочих были вывезены из самых разных уголков мира – от Палестины до Бангладеш. Объяснялось это весьма просто: расходы на рабочую силу для капитального строительства относились к категории возмещаемых затрат, за которые Россия оставалась должна консорциуму из своей доли нефти. Во-вторых, работники, требовавшиеся для контроля над узловыми точками технологического процесса, должны были обладать достаточной квалификацией или стажем, ну или хотя бы определенным уровнем знаний по физике и другим естественным наукам. Данила был убежден, что отбирать людей надо было не абы как, и пусть на это уйдут месяцы, но после правильного отбора захват предприятия можно будет осуществить за сутки, а его успешную эксплуатацию – гарантировать на годы вперед.
Как раз в этот момент позвонил Михась, дежуривший на месторождении. «Врубайте телевизор! – орал он в трубку. – Здесь происходит черт знает что. Палестинцы вышли на стройплощадку с флагами, запускают фейерверки и петарды, пляшут. Охрана не знает, что делать, вызвала ментов». Альберт включил телевизор – по всем каналам крутили кадры воздушной атаки на небоскребы Нью-Йорка.
В тот вторник они засиделись за полночь, обсуждая события и теряясь в догадках, как и весь остальной мир. Судя по сообщениям Михася, эти атаки уже влияли и на местную жизнь. Что будет дальше, и как теперь быть? Альберт предложил чеховской группе сформулировать свою собственную позицию по этому происшествию, и все с жаром принялись обсуждать детали происходящего. По итогам был составлен небольшой текст коллективного заявления, который Альберт распечатал на русском и английском языках, размножил и принес на общее собрание вечером в среду. Смена Михася уже закончилась, поэтому ему не было известно, что происходит в стройгородке. Ходили слухи, что палестинцев вроде бы вызывают на допросы в ФСБ и собираются депортировать.
Когда текст листовки приняли, Альберт предложил устроить что-то вроде городского квеста. Собравшимся предлагалось разойтись по городу небольшими группами в разные стороны и расклеить листовки в самых проходимых или самых неожиданных местах. После этого предполагалось собраться в «Ольстере», где все будут поить пивом автора самой оригинальной идеи. Что ж, Никите каким-то образом удалось пробраться в благоустроенный городок западных менеджеров и прилепить листовку на входную дверь бунгало Жюстена-Мари, генерального директора. Поэтому в тот вечер его охотно поили черным стаутом и красным элем все кому не лень. «А что, пусть почитает, – повторял Никитос, едва ворочая языком. – У него там местные девочки голышом каждый вечер, горячая вода есть в душе, пусть теперь и стенгазета будет».
На следующее утро чеховская группа проснулась знаменитой. Кто-то сфотографировал листовку, и она попала в Indymedia [6] . В основном на них выходили через москвичей, у которых было больше всего международных связей. Теперь им писали активисты со всего мира, выражали благодарность и поддержку, предлагали общаться. Кто-то хотел, чтобы под опубликованным воззванием стояла коллективная подпись, кто-то предлагал координировать конкретные действия, кто-то просто просил почтовый адрес, чтобы прислать свою печатную продукцию. Перед Альбертом начали открываться новые теоретические перспективы. По почте на абонентский ящик поступали все новые газеты, журналы, брошюры. Один раз в Чехов заехал Арно, путешествовавший по России школьный учитель из парижского района Дефанс. Сам он политикой не интересовался, но по просьбе коллег привез Альберту целый багажник литературы, перевязанной в тяжелые связки. В съемной квартире уже не оставалось места, где хранить всю эту печатную продукцию. Но очень многое из того, что присылали, было чрезвычайно интересным – малоизвестные, чуть ли не эзотерические тексты ультралевых мыслителей, подкапывавшихся все глубже и глубже под мистификацию нашего капиталистического мира, которую первым начал разоблачать Маркс.
6
Indymedia – информационная сеть левых активистов.