Нити амбиций
Шрифт:
Кэндис остановила Каролину повелительным жестом, мгновенно рассеяв опасения полковника
– Конечно, неофициально, - сказала она.
– Не совсем официально. Кэндис замолчала, пытаясь разобраться в собственных мыслях.
– Военные силы Конфедерации готовы к боевым действиям прямо сейчас, например для захвата Спорных Территорий и установления своего контроля над Рубежом Хаоса. Тем не менее я уверена, что Талон Цан оставил хотя бы один отряд, наверняка самый мощный, на Хустенге, чтобы отразить возможное нападение и спасти своего Канцлера. Скорее всего, полк Кирасиров Маккаррона.
Сен напряглась, обдумывая другие варианты.
– А если они не выпутаются?
– спросила она.
– Тогда мы пожертвуем батальоном для блага всего Союза, - твердо и с жесткими интонациями сказала Кэндис.
– Я публично подвергну осуждению действия майора Смитсон и передам ее в руки Конфедерации Капеллы. Остальных, возможно, удастся вернуть на родину, но даже сейчас ясно, что батальон будет расформирован. Карьера полковника Перрина будет разрушена, возможно, нам также придется расформировать и другие батальоны Пикинеров до того, как они поднимут бунт.
– Высокая цена, - устало кивнув, сказала Сен, - но необходимая.
Кэндис почувствовала на своих плечах всю тяжесть Сент-Ивского Союза. Однако более чем за тридцать лет правления она привыкла к такому давлению. Герцогиня направилась к выходу галереи, не желая больше находиться среди застывших экспонатов. Кэндис испытывала потребность в движении и действии.
– Я хочу проинспектировать все наши силы, - сказала она. Непосредственно пограничные отряды, наемники и внутренние войска. Я должна быть уверена, что ни одно из подразделений не усложнит ситуацию. А затем мы оперативно переведем их в состояние повышенной боеготовности на случай, если Цан решит предпринять ответные действия. Союз в любом случае пострадает от данной ситуации, и этого никак не предотвратить. Но будь я проклята, если облегчу им задачу.
Хазлет, Нашуар
Сент-Ивский Союз
Все восемь стажеров Внутренних сил собрались в квартире, которую делили Даниэль Сингх и Фрейя Растехт. Многие столпились вокруг проектора, который Даниэль приобрела совсем недавно, надеясь увидеть в новостях хоть что-нибудь о военном противостоянии на Хустенге. Даниэль и Тран Чойа, стажер другого отряда боевых роботов, сидели за общим столом и обсуждали происходящее. Содовая то и дело перемещалась из кладовки в холодильник, а после - в руки страждущих. В комнате витали ароматы только что доставленной пиццы.
Морис Фитцджеральд сидел поодаль от других, прислонившись к стене и удобно вытянув ноги перед собой. Совместное просматривание новостей и обсуждение казались ему пустой тратой времени. Лучше бы водители обсудили результаты последней тренировки. Морис закрыл глаза и стал прокручивать в голове свои действия на тренировочной площадке. Он изо всех сил пытался придумать способ выделиться из команды.
Разговоры и перемещения его товарищей, казалось, не имели
– Эй, ты где? Отключился, что ли?
– Рядом стояла Даниэль.
Он открыл глаза. Даниэль села рядом с ним, но продолжала смотреть в сторону экрана. У нее были ярко выраженные азиатские черты лица. Они были значительно заметнее его собственных, впрочем, азиатскую кровь он унаследовал только от матери. Он посмотрел в ее глаза - зеркало души, как любила повторять его мать. Они были необычно яркими, голубыми, со светло-зелеными искорками. Живые, жизнерадостные - вот что хотелось сказать о них.
Даниэль носила волосы средней длины. Но согласно последней моде среди водителей-стажеров боевых роботов она выбривала маленькие участки на затылке для лучшего контакта с нейрорецепторами шлема. Фитцджеральд, по правде говоря, сомневался в эффективности этого приема. Однако самоубеждение - великая вещь, возможно, именно этим объясняются успехи Даниэль на тренировочном полигоне.
Даниэль поглядела на него и, заметив, что он открыл глаза, спросила:
– Тебе не интересно, что происходит с нашими на Хустенге?
Он пожал плечами и принялся застегивать пуговицу на манжете шелковой рубашки.
– Я предпочитаю информацию об исходе последних матчей на Солярисе. Но там, по крайней мере, можно ожидать честной борьбы. И правдивых репортажей.
– Мда, в данной ситуации Конфедерация диктует свои правила, согласилась Даниэль.
– Новостям верить нельзя. Все знают, что это за независимые источники информации.
Она пожала плечами, но взгляд ее остался озабоченным и сосредоточенным. Фитцджеральд заметил, что она пристально изучает не экран, а стажеров, увлеченных просмотром новостей.
– Вы действительно интересуетесь матчами на Солярисе, Морис?
Фитцджеральд даже моргнул от удивления, когда она назвала его по имени. Он не особо любил его, но Даниэль произнесла красиво, с теплотой. Кивнув в ответ, он продолжал смотреть на нее, хотя Даниэль по-прежнему наблюдала за другими стажерами.
– Я просто смотрю соревнования, - он пытался также убедить себя в этом, - в последний раз я получил сто банкнот, поставив на "Гаррета".
– Да, неплохая, должно быть, была ставка.
– Даниэль поджала губы, размышляя.
– А ты никогда не ставил на "Кенотаф"?
– спросила она, назвав клуб, принадлежащий Каю Алларду-Ляо, а в его отсутствие находящийся под управлением старинного друга семьи.
Фитцджеральд слегка покачал головой.
– Джейми Ферреро неплох, но тот клановец был намного лучше...
– Он замолчал, почувствовав себя немного неудобно, но затем добавил: - Я предпочитаю ставить на победителя.
Даниэль посмотрела на него в упор, стараясь скрыть свои чувства, однако предательский румянец все же проступил на ее щеках. Как можно спокойнее она сказала:
– Это очень цинично. Даже для вас.
Под ее немигающим взглядом Фитцджеральд почувствовал себя неуютно. Он почти физически ощущал жар, заливавший ее щеки.